Брокен-Харбор

– Днями напролет он только и делал, что смотрел в мониторы. Он купил этот капкан – не просто мышеловку, а огромную ужасную штуку с зубьями – и поставил на чердаке. Да вы, наверное, видели. Пэт делал вид, будто это какая-то великая тайна: “Не волнуйся, детка, меньше знаешь – крепче спишь”, а сам был в восторге от этого капкана, словно это новенький “порш” или волшебная палочка, которая раз и навсегда решит все наши проблемы. Он бы следил за капканом круглые сутки, если бы мог. С детьми он уже не играл, с ним даже Джека нельзя было оставить, чтобы отвезти Эмму в школу, – когда я возвращалась, Джек красил пол на кухне томатным соусом, а Пэт сидел в трех футах от него и пялился в мониторы раскрыв рот. Я заставляла его выключать их, когда рядом дети, и чаще всего он так и делал, но в результате, стоило детям лечь спать, как он опять усаживался перед этими штуками и уже не отлипал от них весь вечер. Пару раз я пыталась устроить романтический ужин со свечами, цветами и столовым серебром, наряжалась красиво – как на свидание, понимаете? – но он просто расставлял мониторы перед своей тарелкой и не отрывался от них, пока мы ели. Он говорил, что это важно, что животное входит в раж, почуяв еду, и поэтому он должен быть наготове. Я-то думала, что мы для него тоже важны, но, видимо, ошибалась.

Я вспомнил отчаянные сообщения Пэта на форуме: “Она не понимает, она не врубается…”

– Вы пытались рассказать Пэту о ваших переживаниях?

Дженни всплеснула руками, да так, что закачалась трубка капельницы, ведущая к огромному лиловому синяку.

– Как? Он буквально отказывался разговаривать – боялся упустить что-то на этих долбаных мониторах. Когда я пыталась ему что-то сказать, даже если просто просила снять что-то с полки, он на меня шикал. Раньше он никогда так не делал. Устроить разборки я не решалась – вдруг бы он наорал на меня или еще больше отдалился. И я не понимала, почему не могу ни на что решиться – то ли мысли совсем спутались от стресса, то ли правильного ответа вообще не было…

– Понимаю, – успокаивающе сказал я. – Я не имел в виду…

Дженни не остановилась.

– И в любом случае мы друг друга уже практически не видели. Пэт говорил, что тварь “более активна” по ночам, поэтому засиживался допоздна, а потом по полдня спал. Раньше мы всегда ложились вместе, но дети встают рано, так что я не могла его дожидаться. Он хотел, чтобы мы следили вдвоем: “Давай, я точно знаю, что сегодня ночью мы его увидим, я это чувствую”. У него вечно появлялись новые идеи, которые непременно помогут поймать зверя, – например, надо положить другую приманку или накрыть дыру и камеру чем-то вроде шатра, чтобы животное чувствовало себя в безопасности. И Пэт все твердил: “Дженни, пожалуйста, умоляю тебя – мы глянем на него всего разок, и ты сразу станешь счастливее, перестанешь за меня беспокоиться. Знаю, ты мне не веришь, но посиди со мной сегодня ночью и увидишь…”

– И вы с ним сидели? – Я говорил вполголоса в надежде, что Дженни поймет намек, но ее голос звучал все громче и громче.

– Я пыталась! Я не могла даже смотреть на эти дыры, но мне казалось – если Пэт прав, то я должна его поддержать, а если нет, то почему бы в этом не убедиться, понимаете? Вдобавок так у нас появился бы хоть какой-то совместный досуг, пусть и не романтический ужин. Но в результате я настолько не высыпалась, что пару раз чуть не уснула за рулем, я просто была не в силах больше с ним сидеть. Я уходила спать заполночь, а Пэт поднимался в спальню, только когда у него уже глаза сами закрывались – сначала часа в два, потом в три, четыре, пять. А иногда по утрам я находила его спящим на диване перед мониторами, расставленными на кофейном столике, или на стуле за компьютером – всю ночь он читал в интернете про животных.

– Если Пэт прав… Значит, на том этапе вы уже сомневались насчет животного.

Дженни набрала воздуху, и на секунду мне показалось, что она снова на меня набросится, однако она обмякла и откинулась на подушки.

– Нет, – ответила она тихо. – Я уже знала, что на чердаке никого нет. Если там кто-то был, почему я ничего не слышала? По всему дому камеры, так почему же мы ни разу ничего не увидели? Я пыталась убедить себя, что, возможно, животное все-таки существует, но в глубине души знала, что его нет. Однако к тому времени было слишком поздно. Дом изуродован, мы с Пэтом почти не общаемся. Я не могла вспомнить, когда мы в последний раз по-настоящему целовались. Дети все время на взводе, хоть и не понимают почему.

Она замотала головой по подушке.

– Я знала, что должна что-то предпринять, остановить все это – я же не тупая и не сумасшедшая. К тому моменту я все понимала, но не знала, что делать, – на такие темы книжек с советами не пишут, и форумов таких в интернете тоже нет. Брачные консультанты такие случаи не разбирают.

– Вы не думали о том, чтобы с кем-нибудь поговорить?

Во взгляде Дженни снова блеснула сталь.

– Нет. Ни за что. Вы шутите?