Брокен-Харбор

– Она что, твоя девушка? Или просто подарочек, который ты купил, чтобы себя порадовать? Сколько она запросила бы за эту штуку, если бы застала тебя здесь?

Я погрозил ему пальцем:

– Будь добрее, приятель. Она славная девушка.

– Она очень везучая девушка, которой посчастливилось не попасть под арест за кражу. Я отпустил ее лишь в качестве одолжения для тебя. Думаю, я заслужил вежливую благодарность.

– Похоже, что она скрасила тебе скучное утро. Это ты должен сказать мне спасибо.

Разговор принял не то направление, на которое рассчитывал Квигли.

– Ладно, – сказал он, пытаясь вернуть его в нужное русло, поднял пакетик и слегка сжал верхнюю часть жирными белыми пальцами. – Скажите нам, детектив, насколько вам необходима эта вещица?

Значит, он так ни о чем и не догадался. Меня захлестнула волна облегчения. Я стряхнул с рукава капли дождя и пожал плечами:

– Кто знает? Спасибо, что забрал ее у девушки и все такое, но я сомневаюсь, что это ключевая улика.

– Но убедиться не помешает, да? Ведь если эта история попадет в протокол, толку от улики уже не будет.

Время от времени мы забываем сдавать вещдоки. Так происходить не должно, но это случается, и вечером, снимая пиджак, ты вдруг обнаруживаешь, что в кармане что-то лежит – сунул туда конверт, когда свидетель попросил тебя на пару слов. Или открываешь багажник, а там пакет, который ты собирался сдать еще накануне. Если никто не рылся у тебя в карманах и не брал твои ключи, чтобы заглянуть в багажник, то это не конец света. Но улика находилась у Дины несколько часов или даже дней. Если мы попытаемся предъявить улику в суде, адвокат защиты скажет, Дина могла сделать с ней что угодно – хоть подышать на нее, хоть подменить чем-то совсем другим.

Вещдоки не всегда попадают к нам чистенькими прямо с места преступления – бывает, что свидетели сдают их спустя недели, а иногда улика может несколько месяцев проваляться в поле под дождем, прежде чем ее отыщет розыскная собака. Мы работаем с тем, что есть, и находим способы обойти аргументы защиты. Но этот случай – другой. Эту улику мы загрязнили сами, а она загрязнила все, к чему мы прикасались. Если мы попытаемся ее предъявить, то под сомнением окажутся все наши действия в ходе расследования: этот предмет мы могли подбросить, на того человека надавить, такие-то факты сфабриковать, чтобы подкрепить нашу версию. Если мы нарушили правила однажды, кто поверит, что мы ограничились единственным разом?

Я пренебрежительно щелкнул по пакету, и от одного прикосновения к нему у меня поднялись волосы на загривке.

– Эта улика пришлась бы кстати, если бы связала подозреваемого с местом преступления. Однако у нас полно других веских доказательств. Думаю, мы проживем и без нее.

Колючие недоверчивые глазки Квигли обшарили мое лицо.

– А все-таки… – начал он, пытаясь скрыть недовольство: я его убедил. – Все-таки из-за этой улики дело могло пойти псу под хвост. Главный инспектор будет в ярости, когда услышит, что кто-то из его звездной команды раздает вещдоки как леденцы – и не из какого-то дела, а именно из этого. Ах, бедные детки. – Он покачал головой и укоризненно поцокал языком. – Ты ведь привязался к юному Куррану, верно? Ты же не хочешь, чтобы ему снова пришлось надеть форму? Такой потенциал, такие прекрасные рабочие отношения между вами – все пропадет даром. Какая жалость, правда?

– Курран – большой мальчик, может сам о себе позаботиться.

– Так-так. – Квигли торжествующе указал на меня пальцем, словно я проболтался и выдал какую-то важную тайну. – Значит, я правильно понимаю, что он все-таки зарвавшийся парень?

– Понимай как хочешь.

– Впрочем, это, конечно, неважно. Даже если это сделал Курран, он все равно на испытательном сроке, и присматривать за ним должен был ты. Если кто-то узнает… Ужасно не вовремя, ведь ты как раз начал восстанавливать репутацию… – Квигли придвинулся так близко, что я видел, как блестят его мокрые губы, как лоснится от грязи и жира воротник его куртки. – Это ведь никому не нужно, правда? Уверен, мы сможем договориться.

На мгновение мне показалось, что он хочет денег. И на еще более краткую долю секунды я, к своему стыду, готов был согласиться. У меня есть сбережения – на случай, если со мной что-то произойдет и кому-то придется заботиться о Дине. Деньги небольшие, но их хватит, чтобы заткнуть пасть Квигли, спасти Ричи и себя, вернуть мир обратно на орбиту. Тогда все мы сможем жить дальше как ни в чем не бывало.

Но потом до меня дошло: ему нужны вовсе не деньги, ему нужен я, так что возврата к прежней безопасной жизни нет. Он хочет работать вместе со мной над хорошими делами, присваивать себе мои достижения и сбагривать мне безнадежные висяки. Он хочет купаться в лучах славы, пока я расхваливаю его перед О’Келли, и предостерегающе выгибать бровь, если я буду распинаться недостаточно вдохновенно. Он хочет видеть, что Снайпер Кеннеди в его власти. Конца этому не будет.