Бродяги Севера

– Нет. Это далеко к западу, у Саскачевана. Семь лет тому назад я проводил там каждый год, стрелял там куропаток, рябчиков и косуль. Тогда еще там не было никакого Северного Батльфорда – была только одна великолепная степь на сотни и тысячи квадратных миль вокруг. Была одна только хижина на реке Саскачеван, на том самом месте, где теперь стоит этот самый Северный Батльфорд, и я любил в ней останавливаться. В этой хижине жила девочка лет двенадцати. Мы обыкновенно ходили на охоту вместе, – тогда я еще убивал животных. Иногда эта девочка плакала, когда я их убивал, но я над нею подсмеивался. Затем в тех местах прошла железная дорога и за нею еще и другая. Они пересеклись как раз у этой хижины, и на том месте сразу же вырос целый город. Заметьте, Анри, всего только семь лет тому назад там была одна только хижина. Два года назад в этом городе было тысяча восемьсот человек жителей, а в нынешнем, когда я побывал там, в нем стало их уже пять тысяч, а еще через два года будут и все десять. На том самом месте, где когда-то стояла жалкая лачуга, уже возвышаются целые три банка с капиталом в сорок миллионов долларов; электрическое освещение в этом городе вы можете увидеть за двадцать миль. Выросла гимназия, обошедшаяся в двести тысяч долларов, высшая школа, появились сумасшедший дом, пожарная команда, два клуба, биржа, и через два года по всем улицам будет уже ходить трамвай. Только подумайте об этом, – это там, где всего только несколько лет тому назад летали рябчики и прыгали косули. Население так быстро стало расти, что нельзя было произвести его переписи. Через пять лет там, где была одна только хижина, будет уже город с двадцатитысячным населением. А та девочка, которая жила в этой хижине, Анри, стала уже настоящей девицей и ее родители очень разбогатели. Но меня последнее не интересует. Главное то, что этой весной я женюсь на этой девушке и только потому, что именно благодаря ей, когда ей было всего только шестнадцать лет, я перестал убивать животных. Последним зверем, которого я убил, была степная волчица, у которой был волчонок. Она оставила его у себя и приручила. Вот почему больше всех других животных я люблю именно волков. И я хотел бы, чтобы эти два волка избежали вашей западни.

Анри посмотрел на него. Вейман передал ему карточку. На ней была снята миловидная девушка с глубокими, чистыми глазами, и губы у Анри подернулись, когда он смотрел на нее.

– Моя Жанна умерла три года тому назад, – сказал он. – Она тоже любила животных. Но эти волки – черт бы их побрал! Они разорят меня, если я их не убью!

Он подбросил в печь дров и стал постилать себе постель. Однажды большая идея осенила Анри. Вейман был с ним, когда оба они наткнулись на свежие следы рыси. Лежала громадная куча валежника в десять или пятнадцать футов вышины, и в одном месте бревна в ней образовывали нечто вроде пещеры с солидными стенами с трех сторон. При входе в нее снег оказался утоптанным и тут же валялись клочья шкурки от съеденного кролика. Анри торжествовал.

– Теперь уж они попались! – воскликнул он.

Он приспособил западню, расставил ловушки и затем объяснил Вейману свой план. Если рысь действительно попадется и оба волка придут разделываться с ней, то борьба должна будет произойти именно под этим самым валежником, и мародеры должны будут войти туда именно через отверстие. Поэтому он, Анри, поставил пять капканов поменьше, скрыв их тщательно под прошлогодней листвой, мхом и снегом, и все они находились на таком расстоянии от главной приманки, что попавшаяся рысь, в случае борьбы, не смогла бы их своими прыжками обнаружить.

– Когда они начнут драться, – объяснил Анри, – то волк должен будет прыгнуть вот сюда и сюда. Я уверен в этом. Если он не попадется в один, другой и третий капкан, то во всяком случае нарвется вот на эти.

В это же самое утро выпал небольшой снежок, помогший делу, так как прикрыл собою следы людей и уничтожил их запах. В эту ночь Казан и Серая Волчица проходили в ста футах от валежника, и обоняние Серой Волчицы тотчас же обнаружило в воздухе что-то странное и внушавшее беспокойство. Она предупредила об этом Казана, толкнув его в плечо, и они повернули в сторону под прямым углом, держась с подветренной стороны к ловушкам.

В течение двух дней и трех холодных, звездных ночей около валежника не случилось ровно ничего. Анри понял, в чем дело, и объяснил Вейману. Как и он сам, рысь тоже охотилась и имела свои собственные ловушки, которые посещала только раз в неделю. На пятую ночь рысь действительно вернулась к валежнику, бросилась прямо на приманку, и в ту же минуту безжалостная сталь прищемила ей правую заднюю лапу. Казан и Серая Волчица проходили за четверть мили в глубине леса, когда вдруг услышали бренчание цепи, с которой боролась рысь, чтобы высвободиться из капкана. Десятью минутами позже они оба уже стояли у входа в пещеру под валежником.