Брод через Великую реку. Книга 1

Пашка взяла Тамару за руки и начала делать движения руками вверх и вниз, слегка напоминавшие движения при проведении искусственного дыхания. Увидев что-то, только ей известное, тут же перешла на искусственное дыхание. Затем, перевернув Тамару на живот, положила к себе на колено животом, начала голову и грудь раскачивать вверх и вниз. Уже после первых качаний из Тамары полилась вода на траву, а сама она, закашлявшись, пошевелилась.

Пашка махнула мне рукой, и мы осторожно положили Тамару на траву. Она неровно дышала и ещё некоторое время непонимающе смотрела на всех.

Григорич объявил привал. Плот вытащили и привязали. Начали расставлять палатки, выжимать одежду, переодеваться в сухое.

Задымился костер. Два человека, мужчина и женщина, медленно подошли друг к другу и обнялись. Они так и стояли некоторое время, а потом пошли переодеваться и ставить палатку. Через некоторое время лагерь напоминал место, на котором прачки сушат своё бельё. Напоминал потому, что подход к этому месту мешали палатки, разбросанные тут и там у подножья высокого утеса.

К костру пришли мы уже переодетые в сухое бельё. Развесив мокрое бельё, где удалось, уселись греться у костра. Говорить не хотелось не только мне, но и остальным.

– Паш, расскажи, что ты такое с Тамарой делала? – Аня не сдержала своё любопытство и всё-таки спросила. Не скрою, и мне было бы интересно услышать её ответ.

– Чо-чо… Искусственное дыхание, вот чо.... – Пашка вздохнула, понимая, что, вполне возможно, её не так поймут. – Я родилась в семье обыкновенного колхозника… Ничего особенного в роддоме райцентра тогда не произошло. Вот только батя мой Василий перебрал водки со своим другом Павлом. И пообещал назвать сына Павлом в его честь.

– Но родилась я… Девочка… – Пашка опять вздохнула, и как обреченная, продолжила свой рассказ. – Хорошо хоть тетка Агафья догадалась отцу магарыч поставить. Вот так и стала я Павлой или Павлиной по паспорту.

Она улыбнулась, и мне показалось, что и безобразные очки, и нелепая фигура сами собой отходят на задний план. Так проявилось то новое, что принадлежало этой необыкновенной девушке.

– Жили мы бедно, как и большинство людей вокруг нас в деревне. А потому на пьяниц, вообще, никто внимания не обращал. Тогда, в роддом за матерью батя пришёл сильно пьяный. Нянечка ему передала меня в руки, и он пошел по лестнице вниз. Да споткнулся. И выронил меня из рук. Сказывали, головой ударилась и начала синеть прямо на глазах. Такой переполох поднялся!

Она вздохнула, снова переживая те события, о которых ей потом рассказывали взрослые.

– Когда прибежала наша акушерка баба Шура, я, говорят, уже не дышала и сердце не билось. Кто-то говорил, баба Шура молилась и что-то делала не совсем обычное, кто-то ещё что-то. Но сердце заработало, и моя почерневшая от горя мать поклялась, что лучше крестной, чем баба Шура, ей не найти. Всё так и случилось. Я до самой её смерти любила свою крестную. И сейчас люблю…

Она замолчала, вытерла рукой набежавшую слезу и снова стала смотреть на огонь.

– Уже постарше когда стала, начала замечать, находит на меня что-то, лищь людей касаюсь. – призналась она. И улыбнулась виновато. – Вроде как ощущения какие-то. Сначала думала – с ума схожу. Да когда баба Шура рассказала мне про выписку из роддома и второй день рождения. Тогда успокоилась. Решила из-за него всё это… Из-за второго дня рождения…

Она вздохнула, потерла ладонью о ладонь и посмотрела на нас.

– Когда я Тамары коснулась в первый раз, то сразу же поняла, что она живой останется. Вот только было неясно, что надо было сделать. Вот и взяла её за руки, чтобы бы сжать и разжать легкие. Ну, что-то сделать надо было…

– Ну, и было? Это сжатие-разжатие? – спросила Аня.

– Было. – Павла улыбнулась. – Сначала водила руками вверх-вниз, туда-сюда, а потом делала искусственное дыхание, как нас в школе учили. А потом перевернула её и положила на своё колено. Я так видела где-то, всё так и сделала. Потому и получилось. Всё…

– Ну, ты даёшь! – только и произнесла Аня.

– Ну и что?… – вырвалось у меня.

– Ничего. Просто так получилось у меня…

Она встала. В голосе её не было ни обиды, ни торжества.

Глава 7. Володя и Надя

Наш палаточный городок на этот раз расположился рядом с утесом на небольшой полянке. Сухих деревьев было достаточно, и костёр горел хорошо. Палатки расположились вокруг костра почти вплотную друг к другу. У костра хлопотали девчата. Надя принесла гитару и вместе с хлопотуньями, Аней и Пашкой пела туристские песни.

Сидеть с Аней и Пашкой чего-то расхотелось, а потому я двинулся по тропинке к реке.

– Женя, прошу тебя, ну не пей ты эту проклятую водку! – неожиданно тихий голос из палатки заставил меня остановиться. – И на хрена я тебя взяла с собой!

– Отстань! Сказал – надо, значит – надо! И буду! – голос затих, а потом возобновился. – Вы только гляньте на неё. Ну, прямо заблудшая овца, да и только!

– Я выкину всё это, вот увидишь! – угрожающе произнесла Тамара.

– Я тебе выкину! Я тебе так выкину – мало не покажется! Запомнишь надолго, стерва подколодная! Шлюха…