Брод через Великую реку. Книга 1

– Да щаз придёт твоя Анька! – и сам не заметил, как перешёл на простой и понятный деревенский язык, называя, как и Павла Аню Анькой. С одной стороны, хотелось рассердиться, с другой – смеяться: наверное, уж очень было смешно смотреть со стороны, как два перемазанных в глине человека пытаются выбраться наверх, подталкивая друг друга, а потом падают и снова оказываются в воде.

Аня, прибежав, оценила ситуацию мгновенно: привязав один конец веревки к деревцу, сбросила другой к нам со словами. – Держите!

– Пашка, ты давай первая! – говорю, обвязывая её вокруг талии веревкой. – Я сзади буду помогать тебе!

Павла карабкалась наверх, соскальзывая и сбивая меня, из последних сил. И наверное, ничего бы у нас не вышло, да ребята услышали крики Ани, подбадривающие Павлу. Когда её вытащили, оказалось, что рядом с Аней, были ещё двое Володей. Затем подняли очки Павлы, о которых она всё время сокрушалась. И лишь в конце быстро подняли и меня. Очки Аня тут же протерла и подала Павле. Та нежно чмокнула её в щеку.

– А меня? – пододвигаю свою щёку.

– Обойдёшься! – вдруг отрезала Аня, и покраснела. Подружки, обнявшись и хихикая, побежали в палатку.

Отмыв глину, переодеваюсь и приступаю к вязке плота. Но, почему-то память то и дело возвращает меня к этому случаю. Что же здесь необычного? Почему это вспоминается? И вдруг отмечаю, что мне приятно вспоминать именно тот благодарно – счастливый взгляд одной покрасневшей особы, которым она одарила меня, перед уходом в палатку. Тогда почему «Обойдешься»?

Плот уже был почти связан. Мне оставалось его хорошенько проверить и доложить Григоричу. Неожиданно поймал себя на том, что и я теперь зову лоцмана «Григорич». Как-то, даже необычно приятно стало. Отчего? Пока и сам не знаю. Но приятно.

Запах пищи, который принес от костра ветерок, вызвал ощущение настоящего голода. Сглотнув слюну, досматриваю последние ремни на резиновых баллонах. Ну вот, можно и докладывать. Проверяю крепление плота к колу и направляюсь к костру. Здесь уже все собрались. – И когда успели? Видно, не у одного меня слюнки текут!

Но до начала обеда было ещё далеко. А потому иду к реке, чтобы успеть помыть руки.

Солнышко грело так, что было жарко. Хмыкнул, вспомнив утреннее купание, и просто помыл руки. Только сейчас и смог рассмотреть наше стойбище по-настоящему. Это была поляна метров пятьдесят длиной и столько же шириной на краю деревни. Всю поляну захватили ромашки, и лишь в канавах красными пятнами рос Иван-чай. На берегу возле обрыва, где перемазались мы с Пашкой, росло одно деревце, а за ним ещё несколько.

Река текла своими прозрачными водами у самого берега, темнея с каждым метром от берега. То тут, то там, на поверхности её образовывались воронки, образовывая водовороты. Время от времени мальки, собираясь вместе, лихо удирали от хищников, которых, надо полагать, было здесь немало.

Очередной приступ слюноизвержения напомнил об обеде, и ноги сами понесли к костру. И вовремя.

Хотя самые удобные места были уже заняты, было все едино, где есть, лишь бы начать. Получив свою порцию картошки, пристроился возле подружек, из-за которых искупался в реке второй раз за день.

Между тем одна пара девичьих глаз внимательно наблюдала за тем, как я лихо уничтожаю свою порцию. Также быстро было покончено и с чаем. Довольный и сытый откинулся на траву и стал наблюдать за плывущими в небе облаками.

Проснулся оттого, что какая-то букашка пробежала по щеке. Шлепнул. Похоже – промазал. А она опять пробежала. Бью и опять мимо. – Не понял! Вот, зараза, разбудила… А как было хорошо!

И закрыл глаза снова.

Но тут букашка проползла на этот раз за ухом. – Вот зараза, убью же!

Щекотно. Но и на этот раз букашка вовремя сбежала. Потихоньку начинаю психовать. Теперь эта вредина по моей руке бегает. – Ну, уж нет! На этот раз ты не уйдешь просто так!

Открываю один глаз и вижу, как соломинка в руке Ани мягко движется по моей руке. – Ага, так вот какая букашка мне мешает? Ладно-ладно, посмотрим, кто кого!

И терплю. Ну, очень щекотно, но терплю. Так надо. Открываю опять один глаз, чтобы не спугнуть. – Она так увлеклась, что и не смотрит! Ага, не получается? Вот, так! Ну, сейчас достану!

И с рыком: «А-А-А!» хватаю руку Ани, в которой находится соломинка.

От неожиданности она сначала вздрагивает, а потом, густо покраснев, начинает смеяться вместе с Павлой.

– Так, всем собраться у костра на собрание! – кричит Григорич и бьет для убедительности ложкой в алюминиевую тарелку.

Когда все собираемся, произносит речь.

– Нам нужно назвать наш плот. Всякое судно должно иметь название. Иначе – не поплывет. И чем мы хуже корабля? Предлагайте!

Названия сыпались как из рога изобилия, но остановился лишь на трех: «Гадкий утенок», «Плавающее корыто» и «Маняша».

– Я выбираю «Маняшу», ведь мы плывем по Мане! – произнёс он, явно довольным тоном. – Изготовить флаг для мачты!

Только теперь я понял, для чего привязывал длинную тонкую палку на середине плота. Оказывается, там было место для флага!