Бритва Дарвина

План был прост и не предполагал никакого героизма с его стороны. Если так случится, что русские явятся к хижине прежде, чем ФБР их схватит, он позвонит по сотовому Сидни и спецагенту Уоррену. Дар привык считать, что его домик стоит на краю света, но он попадал в зону действия сотовой сети, и связь здесь всегда была отличная. В конце концов, это же Южная Калифорния! Никто из тех богачей, которые выстраивают себе дорогущие дачи и хижины в лесу, не захочет быть отрезанным от мира даже на час.

Дар искренне надеялся, что стрелять не понадобится. Он просто будет тихо-мирно лежать в засаде, а русские будут ждать, когда он выйдет из домика… пока не прилетят вертолеты ФБР с настоящими профессионалами. Но если его обнаружат, ему придется открыть ответный огонь, чтобы задержать русских, пока не подоспеет кавалерия.

Его укрытие было таким же надежным и защищенным, как реактор в Далате. С одной стороны – овраг, с другой – отвесная стена, по которой просто так не залезешь. С запада и юга, со стороны дороги и хижины, подобраться незамеченным практически невозможно. Дар прихватил с собой костюм Гилли – на случай, если русские откроют по нему массированный ответный огонь. В том, что ответный огонь будет именно массированным, Дар даже не сомневался. В таком случае он наденет маскировочный костюм и уползет в лощину за теми деревьями. Когда русские доберутся до его укрытия, он уже будет тихо лежать в траве, и попробуй его найди. А там подоспеют ребята из ФБР.

«Я настоящий параноик, – подумал Дарвин, когда его ночная вахта только началась. – Какого черта русским вообще понадобится снова ловить меня?»

Но в глубине души он знал ответ. И Юрий Япончиков, и Павел Зуев – профессиональные, опытные снайперы. Изо всех солдат на свете только снайперы специально обучены сражаться с личностью. Морская пехота и армия могут разбиться на небольшие подразделения и сражаться против небольших подразделений или даже одного-единственного врага. Но только снайпер обучен устраивать засаду и пускаться на самые изощренные хитрости, чтобы убить намеченную личность. И снайперы всегда мечтают внести в свой послужной список самую опасную и заманчивую цель – вражеского снайпера.

Дарвин не знал, раздобыли ли русские и их американские наниматели его личное дело, но он не хотел рисковать, полагаясь на их неведение, что когда-то он был снайпером. Более того, Япончиков и Зуев трижды пытались его убить и трижды терпели поражение. И если Дарвин разбирался в мировоззрении снайперов, а он разбирался, такой человек, как Япончиков, никогда не оставит работу незавершенной. Это не в его правилах.

Дар припомнил один мультфильм про какого-то короля. Король сидел на троне и думал: «Я, конечно, подозрителен. Но достаточно ли я подозрителен?»

Ночь тянулась медленно. Дарвин убедился, что свет монитора его не выдаст, и начал проверять показания видеокамер, переключив наружные камеры на инфракрасное изображение. На дороге – никого. В открытом поле перед хижиной – никакого движения. По крайней мере, камеры ничего не зафиксировали. Никого нет и в трехстах ярдах напротив, в снайперских укрытиях. В домике тоже пусто, никаких незваных гостей.

Дар поймал себя на том, что его мысли потекли в совершенно ином направлении. И позволил себе думать о чем угодно, только бы не заснуть.

Он вспомнил о философии стоиков, которую изучал на протяжении стольких лет. Дарвин знал, что о стоиках думает обычный человек – если вообще он о них думает. Средний человек считает их поборниками девиза «Выдерживай и воздерживайся!». Но средний человек понятия не имеет, что это значит. Они с Сид говорили об этом. Она понимает сложность философии стоиков – Эпиктета и Марка Аврелия. Она понимает, что жизнь делится на составляющие, которые никто не в состоянии контролировать (и здесь требуется все твое мужество), и составляющие, которые можно и нужно контролировать (и здесь требуется особая осмотрительность). Эта философия так долго была частью его жизни, что в эту ночь Дарвин впервые с изумлением перебирал привычные истины и подвергал их сомнению.

«Больше вообще не рассуждать, каков он – достойный человек, но таким быть»,[31] – писал Марк Аврелий. Дар пытался жить, следуя этому правилу.

Чему еще учит Марк Аврелий? Цепкая, почти фотографическая память Дарвина услужливо подсунула ему новое изречение. «Не забывай, что этот кусок земли таков же, как и любой другой; и что все здесь – такое же, как и на вершине горы, и на берегу моря, и где угодно. И ты увидишь, что все совершенно так, как сказал Платон, и что жизнь в стенах города такова же, как и в овечьем загоне на горе».

Что ж, так и есть – он в прямом смысле устроил себе загон на горе. Но что касается чувства, которое выражают эти замечания Платона и Марка Аврелия, то в глубине души он не был с ними согласен. После смерти Барбары и ребенка Дарвин не мог больше жить в Колорадо. Как ни странно, но эта гора, этот город на побережье – они стали для него началом новой жизни.