Британец

– Роуз, пообещай мне, что, если тебе кто-то снова причинит боль, ты без сомнения его убьешь. Никаких вторых шансов, – хриплым голосом прошу я.

– Обещаю, – решительно отвечает она. – Но вряд ли это мне понадобится, ведь для этого есть ты.

Ее уверенность вызывает у меня улыбку. Она права.

– Я сделаю это без колебаний.

Я приподнимаюсь, и член касается ее бедер. Роуз перестает дышать.

– А если ты причинишь мне боль?

Закрыв глаза, я вхожу в нее, но мои мышцы немного устали, поэтому я переставляю руки в более удобное положение, попутно наслаждаясь ощущением, когда член у нее внутри.

– Я не причиню тебе вреда. – Я целую и облизываю уголки ее губ. – Никогда не смогу причинить тебе вред.

Никогда еще мне не доводилось говорить с такой уверенностью. Среди множества мыслей, затуманенных страстью, возникает осознание, что это произошло впервые в моей жизни. Папаша накричал бы на меня, обозвав идиотом. Но я сказал правду. Кстати, она задала очень правильный вопрос. Мои размышления прерывают ее нежные покусывания и томный взгляд.

– Спрошу только один раз. Ты хочешь быть моей?

– Да. – Никаких колебаний или сомнений. Просто «да».

Я медленно и неторопливо овладеваю ее губами. Роуз нежно гладит меня по спине, и я начинаю плавные движения тазом. Меня поражает то, что она принимает меня во всех смыслах. Уверен, наши тела были созданы друг для друга, как и наши души. Она полностью соответствует мне.

Наши влажные, скользкие и возбужденные тела сливаются в одно целое. В отношениях с женщинами мне всегда не хватало такой страсти. Сейчас меня захлестнуло столькими новыми чувствами и ощущениями, которых хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Мне чертовски хорошо. Я впервые занимаюсь настоящей любовью. И догадываюсь, что Роуз тоже думает об этом.

Каждое движение вперед наполняет меня силами, давая энергию для продолжения. Я хочу продержаться всю гребаную ночь, заниматься этим бесконечно долго, но у моего тела другие планы. Я чувствую приближение оргазма и переворачиваюсь на спину, увлекая Роуз за собой. Она упирается мне в грудь и глубоко дышит, наслаждаясь глубоким проникновением. Свободной рукой начинаю ласкать ее прекрасный сосок, призывно торчащий напротив моего лица.

– Не спеши.

– Так глубоко, – выдыхает она.

Я принимаю сидячее положение и придерживаю ее за спину, чтобы ей стало удобно. Роуз целует меня в губы.

– Разве ты не сможешь со мной справиться? – спрашиваю я, пока она медленно покачивается, контролируя весь процесс.

– Ты и сам знаешь, что я прекрасно с тобой справляюсь.

Я знаю. Поэтому так сильно ее обожаю. Стойкая и страстная, она ничуть меня не боится. Это все еще удивляет меня, а то, что мне довелось застать ее тревоги и мучения – заставляет меня еще больше ценить ее. Теперь я точно решил, что сделаю все возможное, чтобы сохранить эти ощущения.

Она дышит мне в рот, продолжая медленно покачиваться на члене. Наши поцелуи становятся агрессивнее, мы часто попадаем друг другу по зубам. Чувствуя напряжение в яйцах, я ускоряюсь, удерживаясь за плечо Роуз. Она перестает целоваться и, запрокинув голову, громко стонет, а я зарываюсь лицом в ее груди, целуя и лаская ее соски.

– Черт! – По коже словно пробегают электрические разряды. – Роуз, я кончаю.

Она опускает голову, глядя мне в глаза. Пламя. Обжигающее пламя. Роуз прижимается своим лбом к моему, прожигая меня взглядом. Она кивает, и я совершаю последнее движение, отправляющее нас в бездну удовольствия. Я держусь из последних сил, а Роуз громко поскуливает, закусив кожу на моем плече.

– Черт, – выдыхает она, падая мне на грудь. Мы – одно целое, но обессилевшее тело.

И это идеально.

Я откидываюсь назад, Роуз падает на меня сверху, прижавшись влажной щекой к моей груди. Я откидываю одну руку на подушку, а другой обнимаю Роуз. Мои веки тяжелеют. Думаю, я просплю целый год.

Реальность растворяется. Разум отключается. Даже сама жизнь покидает мое тело.

Прямо сейчас для меня есть только она. Роуз. Чувствую себя так, словно родился заново. И хотя я поклялся спасать ее, теперь я не уверен, кто и кого спасает.

Глава 18

РОУЗ

Он не был учтив. В его действиях не было никакой личной выгоды, он просто потерял одного из своих. Думаю, вкладывая пистолет в мою руку, он прекрасно знал, что ему уже удалось завоевать меня. К тому же он продемонстрировал свою позицию. Никто не смеет прикасаться ко мне, если ему все еще дорога жизнь.