Брисингр

— Но скажи все же, что, по-твоему, выиграли бы вардены, если бы ты все-таки сегодня погибла от ран? О каком преимуществе тогда могла бы идти речь? Ведь последствиями этого стали бы полный упадок духа, хаос и, скорее всего, полный крах варденов.

Когда Насуаде доводилось пить вино, мед и другие крепкие напитки, она становилась особенно осторожной со словами и поступками, прекрасно зная, что даже легкое опьянение меняет суждения человека и его поведение, и ей совершенно не хотелось вести себя недостойно и тем самым давать кому-то некие преимущества.

Но сейчас она была пьяна от боли и не понимала того, что поняла впоследствии: ей бы следовало быть столь же осторожной в разговоре с Оррином, как если бы она выпила три кружки сваренного гномами напитка из меда и черники. И если бы тогда она это поняла, врожденная обходительность и воспитанная отцом вежливость и куртуазность никогда не позволили бы ей ответить так, как она ответила.

— Ну что ты кудахчешь, точно старая курица, Оррин? Зря тревожишься: я должна была это сделать и сделала. Так что совершенно бессмысленно продолжать эту болтовню… Да, я рисковала! Но разве можно, не рискуя, победить Гальбаторикса? Ведь мы и так постоянно танцуем на самом краю опасной пропасти. Ты же король. И вроде бы должен понимать, что опасность — это та королевская мантия, которую правитель принимает на свои плечи, набравшись смелости решать судьбы других людей.

— Я достаточно хорошо это понимаю! — огрызнулся Оррин. — Все члены моей семьи, как и я сам, в течение многих поколений защищали Сурду от Империи, тогда как вардены в это время попросту прятались в Фартхен Дуре, точно пиявки присосавшись к великодушному Хротгару! — Его одежды так и разлетелись, когда он, резко развернувшись, стремительно вышел из шатра.

— Ты очень плохо поступила, госпожа моя, — заметил Джормундур. — Ты еще пожалеешь о своих словах.

Насуада поморщилась, когда Фарика стянула бинтом очередную рану, и выдохнула:

— Ох, да знаю я! И постараюсь завтра же исцелить раненую гордость Оррина.

8. Крылатая вестница

А потом в памяти Насуады образовался некий провал, настолько полное отсутствие каких бы то ни было ощущений и мыслей, что она осознала это, лишь увидев перед собой Джормундура, который тряс ее за плечо и что-то громко ей говорил. Ей, правда, потребовалось еще некоторое время, чтобы расшифровать для себя звуки, проистекавшие из его уст. Наконец она услышала:

— И все время смотрит на меня, черт возьми! Вот ведь в чем дело! Эй, Насуада, не вздумай снова уснуть! Уснешь — и больше не проснешься!

— Можешь оставить меня в покое, Джормундур, — сказала она. заставив себя даже слегка улыбнуться. — Все, я уже пришла е себя.

— Между прочим, мой дядя Андсет был эльфом!

— Ну да, а что?

— Нет, ты точно такая же, как твой отец! Вечно плюешь на меры предосторожности, на собственную безопасность. Да пусть эти чертовы племена хоть сгниют в своей пустыне, соблюдая эти распроклятые допотопные обычаи! Чихать я на них хотел! Пожалуйста, Насуада, позволь целителю хоть немного помочь тебе! Ты сейчас не в состоянии принимать решения.

— Именно поэтому я и жду вечера. Смотри, солнце-то почти уже село. Сегодня я могу просто отдохнуть и прийти в себя, а завтра, уверяю тебя, голова у меня будет уже достаточно ясной, чтобы заниматься теми делами, которые требуют моего неотложного внимания.

Откуда-то сбоку возникло лицо Фарики; служанка склонилась над Насуадой и воскликнула:

— Ой, госпожа моя, ну и напугала ты нас!

— Вот именно! Мы и до сих пор еще от страха не избавились, — буркнул Джормундур.

— Ладно, мне уже гораздо лучше. — Насуада рывком заставила себя сесть, хотя предплечье тут же обожгло резкой болью. — Вы оба можете идти. Не тревожьтесь, все у меня будет хорошо. Джормундур, сообщи, пожалуйста, Фадавару, что он может оставаться вождем своего племени, если сам присягнет мне на верность, как военачальник своему верховному командующему. Он слишком опытный и умелый воин и руководитель, жалко было бы его потерять. А ты, Фарика, когда будешь возвращаться в свою палатку, скажи Анжеле-травнице, чтобы зашла ко мне; мне, возможно, потребуется ее помощь. Она обещала приготовить мне какие-то целительные отвары, способные побыстрее восстановить силы.

— Я никуда не уйду! Нельзя тебя одну в таком состоянии оставлять, — сурово заявил Джормундур.

— Прошу прощения, моя госпожа, но я с ним согласна, — сказала Фарика. — Это небезопасно.

Насуада глянула в сторону входа, чтобы убедиться, что никто из Ночных Ястребов не стоит от него слишком близко и не подслушивает, но все же понизила голос до шепота:

— Но я и не буду одна. — Брови Джормундура поползли наверх, а на лице Фарики появилось встревоженное выражение. — Я никогда не бываю одна. Вы меня понимаете?

— Значит, ты предприняла кое-какие… меры предосторожности, госпожа моя? — тоже шепотом спросил Джормундур.

— Да.

Оба ее заботливых стража, казалось, почувствовали легкую неловкость, и Джормундур сказал: