Брисингр

И все это, как оказалось, Рунона сумела заставить его сделать в течение каких-то полутора часов! Он был просто поражен, хотя всю работу и выполняло его собственное тело Ему никогда раньше не приходилось видеть подобной легкости при работе с металлом. То, на что у Хорста ушло бы несколько часов, у Руноны — действовавшей его, Эрагона руками — заняло всего несколько минут. И при этом, несмотря на то что ковка требовала предельного внимания, она еще и петь продолжала, плетя кружева заклинании и внедряя их в Сверкающую Сталь, а также с неуклонной точностью руководила каждым движением Эрагона.

Среди всего этого грохота, звона, пламени, искр и предельного напряжения усталый Эрагон вдруг заметил три хрупкие фигурки, стоявшие неподалеку. Особенно вглядываться в них Рунона ему, правда, не позволила, однако Сапфира тут же подтвердила, что он не ошибся: «Эрагон, мы не одни». «Кто это?» — спросил он.

И Сапфира передала ему изображение маленькой кошки-оборотня Мод, на этот раз принявшей человечье обличье, и стоявших рядом с ней двух эльфов, тоже очень маленького роста. Один из них был мужчина, другой — женщина и оба были необычайно прекрасны даже по меркам их собственного народа. Их продолговатые лица отражали одновременно и мудрость, и невинность, так что невозможно было определить их возраст. Выражение их лиц было торжественным. Кожа чуть отсвечивала серебром, и казалось, что оба они настолько переполнены магической энергией, что она прямо-таки истекает из их пор.

Эрагон тут же осведомился у Руноны, кто это такие, выбрав момент, когда она дала его телу короткий отдых. Рунона оглянулась — что позволило и ему возможность получше разглядеть пришельцев — и, не прерывая пения, ответила:

«Это Аланна и Дусан, единственные дети у нас в Эллесмере. Мы все испытали огромную радость, когда двенадцать лет назад их удалось зачать».

«Они не похожи на других эльфов», — заметил Эрагон.

«Это особенные дети, Губитель Шейдов. Они одарены особыми талантами, одарены милосердными душами и невероятным могуществом. В такой мере этими свойствами не обладает ни один взрослый эльф. Мы стареем, и наши таланты скудеют, однако магия тех лет, что связаны с нашим расцветом, всегда остается с нами».

Больше времени на разговоры Рунона тратить не стала и заставила Эрагона положить клиновидный брус Сверкающей Стали между двумя V-образными полосами и бить по ним молотом, пока полосы не обернулись вокруг клина, словно прилипнув к нему, удерживаемые трением. Затем он ковкой сварил все это воедино и, пока металл был еще горячим, стал вытягивать получившийся брус в длину, придавая ему форму клинка. Брус мягкой стали образовал при этом среднее ребро, становой хребет лезвия, а две более твердые полосы — два его острых края и узкий заостренный конец. Когда заготовка стала почти такой длины, как готовый меч, работа несколько замедлилась: Рунона вновь велела Эрагону начать ковку с хвостовика, то есть будущего стержня рукояти, и пройтись молотом по всему клинку, дабы придать ему окончательную форму и пропорции.

Затем она велела Сапфире нагревать лезвие отдельными кусками, не более шести-семи дюймов длиной каждый, и при этом заставила Эрагона держать заготовку почти у самых ноздрей Сапфиры, через которые та испускала узкий пучок пламени. Всякий раз, когда появлялось это пламя, по всему периметру дворика начинали метаться извивающиеся тени.

Эрагон с восхищением смотрел на собственные руки, которые сейчас превращали бесформенный кусок металла в изящный боевой меч. С каждым ударом клинок приобретал все более определенную форму, словно эта Сверкающая Сталь сама стремилась стать мечом и принять ту форму, которую желала ей дать Рунона.

Наконец ковка была закончена; теперь на наковальне лежал черный клинок, который, несмотря на свой грубоватый, незавершенный облик, уже внушал ощущение исходящей от него смертельной опасности.

Рунона разрешила Эрагону дать небольшой отдых уставшим рукам, пока клинок остывал на воздухе, а затем велела ему перенести клинок в другой конец мастерской, где стояло шесть точильных камней разной зернистости, а на небольшом верстаке были разложены всевозможные напильники, шаберы и абразивная паста. Заставив Эрагона закрепить клинок между двумя деревяннь ми брусками, Рунона, тщательно руководя каждым его движением, весь последующий час занималась выравниванием поверхности клинка с помощью скребков и шаберов и окончательной доводкой его силуэта напильниками. Как и при ковке, каждое движение шабера или напильника, как показалось Эрагону, имело некий двойной эффект, словно инструменты точно знали, сколько лишней стали нужно убрать, и не снимали ни сотой доли дюйма больше.