Бриллиант Хакера

Если бы Горбачев хотел что-то из тебя вытянуть, он мог бы это сделать еще у себя на квартире. Поскольку разговора не состоялось, значит тебя просто-напросто решили убрать, хакер.

Но каменеть от страха, подобно жертвам медузы я не собирался, хотя прочные веревки стягивали мои запястья и лодыжки.

Напротив, внутрнее я подобрался, сосредоточился и даже слегка обрадовался.

Нет-нет, с головой у меня все в порядке, если не считать боли в висках.

Просто вывод из этой ситуации напрашивался сам собой: если эти господа со мной даже не хотят разговаривать, значит я настолько опасен, что от меня нужно как можно скорее избавиться.

А это, в свою очередь, значит, что я все это время продвигался в расследовании своего дела в правильном направлении.

Верной дорогой идете, товарищи, как говаривал кто-то из советских партийных руководителей.

Что-то тупое и неудобное упиралось мне в ногу.

Но чувство дискомфорта мгновенно улетучилось, когда я понял, что это мой сотовый телефончик. Я даже едва не закричал от радости.

Теперь-то я уж точно смогу связаться с Приятелем и распутать этот проклятый узел, – а не распутать, так разрубить, не разрубить, так перегрызть зубами.

Эти раздолбаи оставили мне телефон не по рассеянности, разумеется. Отнимать в целях предосторожности сотку у человека, которого сейчас должны пристукнуть не очень-то вяжется со здравым смыслом, тем паче, что с меня все это время наверняка не спускали глаз...

– Пер-ребиты, пол-л-ломаны кры-ылья, – продолжал зудеть Дрон.

Я вспомнил, что Буба говорил мне, как он заменял Дрона во время слежки, поскольку у того была ломка.

Из этого факта можно было сделать вывод, что положение Дрона в данной криминальной структуре выше, чем у Бубы, – раз. И два – это то, что он менее адекватен, чем его подчиненный.

– Заткнись, а? Всю дорогу воешь... – подал голос водитель.

– Душа просит, – ответил Дрон, блаженно ухмыляясь во весь рот.

– Кобзон, – процедил сквозь зубы Буба и в его устах это прозвучало как грязное ругательство.

– Ответишь, – мгновенно огрызнулся Дрон. – Смотри лучше за дорогой.

– Я-то смотрю, а вот ты мух хавалом ловишь, – не остался в долгу Буба. – Фраер этот зенки протер и очухался уже минуть пять назад, а ты все воешь, да воешь.

– Да-а? – удивился Дрон и уделил мне толику своего внимания.

Схватив меня рукой за подбородок, он уставился на меня своими расширеными зрачками. Под глазами Брона темнели черные синяки – следствие весьма и весьма нездорового образа жизни.

– С добрым утром, товарищ, – весело потрепал меня по щеке парень. – Кататься любишь?

Я отрицательно помотал головой.

– Ну ничего, потерпи чуток, скоро приедем, – радостно захохотал Дрон. – Живучий, черт, я уж начал беспокоиться, не отбросил ли ты коньки.

– Деловые люди, не умеющие бороться с беспокойством, умирают молодыми, – задумчиво повторил я фразу, которую не так давно с выражением прочитал мне из книги Карнеги Пал Палыч Горбачев.

Дрон искренне удивился моему нахальству, но не стал спорить.

По-моему, никому не интересно вступать в дискуссию по какому бы то ни было поводу, если у твоего оппонента крепко связаны руки и ноги.

– Дикой болью всю... всю душу свело, – с чувством продолжал напевать Дрон.

Он вкладывал в свое немузыкальное завывание столько чувства, что я не сомневался: парень знал, о чем пел на своей шкуре.

Буба, сидевший за рулем, потерял терпение и решил прибегнуть к радикальным мерам, отчаявшись уговорить коллегу прекратить свои музыкальные упражнения. Водитель пошарил в бардачке, наугад извлек кассету и с силой засунул ее в автомобильный магнитофон, демонстративно повернув ручку громкости до отказа.

Раздалось оглушительное шипение, а потом приятный женский голос заорал:

– Dutch for beginners. Part one. Lesson one.

А дальше... дальше началось что-то уже совершенно невообразимое.

Безумный поросячий визг сменялся сладострастными стонами на фоне рэп-музыки; звуки, напоминающие забивание свай в фундамент, чередовались с пронзительными автмобильными гудками. Собственно речь безотстановочно лилась где-то за заднем фоне, еле слышная сквозь весь этот вой и грохот. Паузы тишины между звуковыми блоками, неожиданно начинавшимися и столь же неожиданно заканчивающимися, действовали словно удар в челюсть.

– Ты чего врубил, козел?! – заорал несчастный Дрон, зажимая ушные раковины трясущимися руками. – Музыку поставь, да?

Но Буба уже и сам, подпрыгнув от неожиданности на сиденье, когда началась эта акустическая вакханалия, пытался остановить «соньку». Но то ли кассета заела, то ли кнопка, и мы были вынуждены внимать оглушительной какофонии еще минуту-другую.

Наконец, Буба справился с техникой и, со злостью швырнув кассету на пол, – она откатилась как раз мне под ноги, – врубил Шуфутинского.

Немудреная хриплая песенка про черный пистолет показалась мне ангельским пением после того, что мы только что прослушали.

Опомнившись от обрушившегося водопада звуков, я торжествовал. Вот и еще одна информация, сама, можно сказать, в руки прыгнула.