Бриг «Меркурий»

Бог смотрел прямо на них, на две маленькие фигурки, прильнувшие друг к другу под белой простыней, упоенные счастьем и любовью. Если взгляд Бога был тогда столь же проницательным, как сейчас взгляд Макса, то белые простыни должны были этот взгляд отражать, а их обнявшиеся тела, наоборот, впитывать. И тогда взор Бога видел их насквозь, все их чувства и мысли. Ну, мыслей, положим, у неё в тот момент было не много. А что до чувств, от всех осталось только одно - любовь, которая гнездилась в ней темным пятнышком чуть ниже горла - там, где жила душа.

И если божественный этот взор был не менее мощен, чем новейшая инфракрасная установка, то, может быть, и завалялся до сих пор в вечности тот снимок, на котором два человечка, обнявшись, любили друг друга в том мире, которого больше нет…

Голова Андрея покоилась на её руке. Она нежно потянулась к нему, чтобы поцеловать в горячий лоб. Тогда и раздался стук в дверь.

«Чертовы соседи», - подумала она с улыбкой. Жильцы постоянно жаловались, что они с Андреем шумят по ночам и ранним утром. Её первой мыслью было не открывать совсем. Но стук повторился, причем с такой силой, что она перестала улыбаться. Мягко подтолкнула она Андрея к краю кровати; издав некое недовольное мычание, он свесил руку, нашарил на полу халат, встал и, ещё не отойдя от любовной истомы, поплелся открывать.

Она подвинулась на его ещё теплое место и зажмурилась. Тяжелые шаги и громкие голоса резко ворвались в тишину комнаты, уничтожая последние остатки сладкой дремы. Александра снова открыла глаза.

Их маленькая комната была полна людей. Справа от двери жалась знакомая ей супружеская чета, соседи сверху. Посреди же, с видом хозяина, стоял крупный рослый мужчина, окруженный четырьмя помощниками помельче. На вытянутой руке он держал перед Андреем какой-то лист бумаги. При этом он четко и как будто негромко произносил какие-то фразы, смысл которых дошел до Александры почему-то с опозданием. Между тем голос его, казалось, наполнил комнату до краев, заглушая все остальные звуки.

Затем он обернулся на кровать и посмотрел прямо на Александру. Не торопясь, он обвел взглядом изгибы её тела, повторенные тоненькой старой простыней.

И словно хрупкая птица, накормленная чистейшей любовью, беспомощная в своёй наготе, она почувствовала себя в ловушке. Только душа её вдруг встрепенулась и опрометью выпорхнула в открытое окно, мгновенно растворившись в ароматах раннего майского утра. А недвижимое худенькое тело осталось один на один со страхом, вдавленное в матрас взглядом незнакомца, под простыней, натянутой до самого подбородка.

- Оденьтесь, - приказал незнакомец, при этом не сводя с неё глаз.

Вместо ответа Александра ещё сильнее вжалась в матрас.

Господи, Андрей… Она растерянно поискала его глазами. Он застыл посередине комнаты, немо наблюдая, как четверо черных ратников громят их комнату, вытаскивают ящики, вытряхивая на пол содержимое, сбрасывают со стеллажа холсты Андрея и опрокидывают, стряхивают, швыряют их под ноги. «Это ничего, - вдруг сказала она себе, - это все ерунда. Скоро все кончится». Как всегда в самые страшные минуты жизни, её охватило странное спокойствие за гранью покоя. Главное сейчас было встретиться взглядом с Андреем, почувствовать, понять, что они по-прежнему вместе. Но Андрей, казалось, забыл о ней. Ссутулившись, он, не отрываясь, смотрел на выкорчеванные полотна.

Он был далеко, окруженный толпой насильников, а рядом с Александрой, совсем близко от неё, дышал темный человек; как будто и не замечая происходящего, он, казалось, был целиком погружен в созерцание скрюченной фигурки под сероватой простыней, с бледным, как белый грунтованный холст, лицом, с длинными каштановыми волосами, раскиданными по подушке.

Внезапно, повернувшись к столу, служившему одновременно и письменным, и обеденным, и рабочим, заставленному посудой, пакетами с баранками и гипсовыми бюстами античных моделей, темный человек точным движением снайпера дотянулся и взял маленькую самиздатовскую книжонку.

Небрежно указав глазами своим подручным ещё на два таких же экземпляра, лежащих на другом краю стола, между коробочками зеленого чая, который они с Андреем так любили, тратя на него практически все свои студенческие деньги, человек пролистал несколько страничек. Его помощник приблизился и подал оставшиеся экземпляры. Удовлетворенный, главарь взглянул на Александру с нескрываемым удовольствием.

Её возлюбленный весь вдруг обмяк, словно из него разом выпустили воздух, и рухнул в рядом стоящее кресло. Александра дернулась, как от электрического разряда, и, потянув на себя простыню, резко села. Но темный человек, моментально предугадав её движение, четко опустил руку ей на голое плечо. Холод пронзил, казалось, все её существо.

Человек убрал руку, но её кожа по-прежнему хранила ощущение его вмешательства, как в мягком гипсе навсегда остается отпечаток ладони.