Брешь

— Вы его тоже Посланником называли? — спросил я.

— Он всем людям так представляется, не только мы, военные, питаем страсть к однообразию и ранжиру, — сказал он с ноткой грусти и отдал нам честь. Это был последний его салют нам. С этой минуты полковник Ак Фисми превратился в ренегата и изменника для Тварей и боевого соратника для нас, двух кадетов, мечтателей из звездной Академии Глотии.

Мы отсалютовали в ответ и пошли к шлюзу, ведущему в город. Вечерело.

Гостиница представляла собой типичный пример юланианской архитектуры, сплошные технические новинки. Робот-консьерж, просканировав на ходу сетчатку наших глаз, поприветствовал нас у входа и взял наши вещи. С нами андроид заговорил на глотианском. Значит, не зря едят свой хлеб сотрудники безопасности на базе, мы уже в их картотеке. Судя по эмблеме на входе, отель был служебным и принадлежал военно-космическим силам Конфедерации. К слову сказать, настоящее название политического объединения было «Конфедерация свободных наций». Жирными мирами называли ее все за пределами кольца репатриации или, попросту, границы этой юрисдикции. Номер оказался просторным, но, как все армейское, без малейших изысков. Электронный ключ от дверей являлся также пультом управления ко всем имеющимся приборам, включая минибар. Эргономика чувствовалась во всем, только необходимое и ничего лишнего. Зато вид из окна был потрясающим. Я никогда не видел столько огней, светящихся вывесок и динамичных реклам, даже дороги и тротуары были подсвечены особым образом.

— Лоран, по пивку? — спросил меня Торн и достал две емкости с неизвестным сортом пива из минибара.

— Ты уверен, что это бесплатно? — спросил я его и, протянув руку, ощутил приятную прохладу красивой упаковки.

— Уверен, что не бесплатно, но также уверен, что не мы будем платить, — засмеялся Торн и с шумом откупорил банку.

Пиво оказалось довольно приличным, с небольшим карамельным оттенком. Мы запомнили название и устроились на диване перед экраном телевизора. Голографическое изображение местных телеканалов порадовало своей четкостью, но передачи были неинтересные и на чужом языке. Мы поискали переводчик в меню, нашли пронианский язык, и телевидение Юлании заиграло красками, став для нас понятным. Глотианского языка в меню не было, что лишний раз доказывало «важность» нашей планеты в галактической иерархии. Новости конфедератов кардинально отличались от наших. Помимо отличной от «привычной» точки зрения на одни и те же явления, основная часть была посвящена проблемам благоустройства городов и уровню комфорта повседневной жизни рядового конфедерата. Экономика занимала центральное место, отсутствие в речи дикторов политических лозунгов, навязчивых мнений и восхвалений существующего строя несколько озадачивала. Юмористические программы показались нам пресными, а вот фильмы порадовали спецэффектами.

— Торн, о чем ты говорил с Посланником? — задал я вопрос, потягивая «вражеское» пивко.

— Да обо всем, хороший он мужик оказался, или кто он там. Мы вообще с ним собаками прикинулись, — сиял он от воспоминаний.

— Что? Вы превратились в собак? — опешиля.

— Ну да. Какая разница, кем быть вне тела и как выглядеть. Я попросил на минуточку принять образ собаки. Знаешь как интересно! Я люблю этих животных, вот и решил побывать немного в их шкуре, в прямом смысле этого слова. Хотя сначала, когда он спросил, где я хотел бы очутиться, и мы оказались в женском душе…

— Торн, ты маньяк! — пиво пошло у меня через нос от смеха.

— Успокойся, это только ради чистоты эксперимента, — засмеялся Декер, — метаморфозы быстро закончились, говорили мы с ним в храме Окунакай в Запретном городе. Я подумал, раз уж я никогда туда не попаду при жизни, то почему бы не воспользоваться случаем и не посмотреть, что там происходит.

Меня всегда поражало, как в Торне уживаются противоположности, а также быстрота его реакции и неординарность поступков, граничащая с гениальностью, а иногда и с безумием. Никто, кроме приверженцев религии огнепоклонников с планеты Окунакай, под страхом смерти не может посетить их центральный храм в Запретном городе. О чудесах, творящихся внутри культового сооружения, ходили легенды. Только Торн, с его авантюрным мышлением, мог до такого додуматься, одним махом решить все задачи и преодолеть все запреты.

— Не может быть! Как ты сообразил?! Рассказывай быстрей, — я с восхищением уставился на Торна, отложил банку и превратился в сплошной слух.