Бремя одежд

– Конечно, хочу. Каждая женщина… ну, по крайней мере, большинство, хочет иметь детей. Что в этом плохого?

– Нет, разумеется, это правильная точка зрения… А Дональд?

– Ну… – она отвернулась. – Да… да, наверное. Она подошла к окну. Купер проводил ее взглядом и тихо спросил:

– Вы хотите сказать, что никогда не обсуждали с ним этого вопроса?

– В этом не было необходимости, все и так ясно. Воцарилось молчание. Грейс подумала «Конечно, все и так ясно. „Любовь и брак существуют с единственной целью создания новых душ“ – разве не говорил мне это сам Дональд?.. О,» – она закрыла глаза и упрекнула себя: не надо думать так о Дональде.

Доктор Купер не стал больше расспрашивать. Он подошел к Грейс и встал рядом. Она смотрела в сад, и, помолчав немного, доктор заметил:

– А старина Бен все еще здесь. Он сильно постарел с тех пор, как умерла мисс Таппинг.

– Правда? – Грейс повернулась к собеседнику. – Конечно, я этого не заметила бы: для меня он нисколько не изменился с тех пор, как я увидела его впервые. Мне он нравится.

– Я рад слышать это. Забавный он старик, правда, чересчур прямой и откровенный. У него был единственный интерес в жизни – его хозяйка Они больше напоминали отца и дочь.

– Отца и дочь? Я всегда думала, что мисс Таппинг была старой женщиной.

– Ну, могла еще жить: ей было около сорока пяти.

– Неужели только сорок пять?

– Да. К тому времени, как был построен этот дом, она уже была обречена. Оставшееся ей время мисс Таппинг решила посвятить саду. Земля отблагодарила ее и дала еще девять лет жизни. Она была моей первой пациенткой, это я вынужден был вынести ей приговор… В тот день, когда она умерла, я видел, как Бен лежал на земле позади теплицы и плакал.

Грейс молчала. Картина, которую нарисовал доктор, была слишком яркой и печальной. Она посмотрела на сутулую спину старика-садовника и задала вопрос, вроде бы не относящийся к предыдущей теме:

– Почему вы решили жить здесь?

– В этих местах здоровый климат.

– Здоровый климат? – она снова повернулась к Куперу, и ее глаза сузились. Грейс произнесла эти два слова с такой интонацией, как если бы хотела спросить: «А почему это доктора должны жить в местах со здоровым климатом? Они ведь нужны там, где климат как раз нездоровый?»

Он оторвал взгляд от бука, который рос на краю газона, и ответил:

– У Рени был туберкулез. Она заболела в первый год нашей супружеской жизни.

И опять Грейс не нашла, что сказать. Она никогда и не догадывалась о том, что Рени болела – жена Купера выглядела крепкой и бодрой, а в последнее время, когда после десяти лет замужества она ожидала первого ребенка, ее просто переполняло счастье.

Рени заразила ее своим волнением, хотя последние несколько недель Грейс размышляла о своей новой подруге с чувством, которое нельзя было классифицировать иначе, как зависть. Однако теперь Грейс охватило раскаяние и стыд. Рени болела туберкулезом. Бен плакал на земле после кончины своей хозяйки. Зачем Дэвид рассказал ей все это – чтоб отвлечь ее от собственных проблем? Что ж, каковы бы ни были его намерения, кое-чего доктор добился. Грейс почувствовала себя не такой опустошенной. Неожиданно ей захотелось побыть одной, переосмыслить свое отношение к личной жизни, вспомнить о терпении и понимании. Надо меньше думать о себе и больше о… Дональде, о его нуждах… Но каковы они, его нужды? Этот вопрос выплыл из того уголка ее мозга, который за последний месяц стал на удивление аналитичным. Он раскладывал любые проблемы на составные части и преподносил ей с комментарием: «Перестань обманывать себя», а однажды посоветовал: «Расскажи тете Аджи», но она возмутилась: «Что? По-твоему, я сошла с ума?!» И этот непокорный островок уже начинал путать ее, потому что напоминал о себе с таким постоянством, как будто принадлежал другой личности. Иногда Грейс даже говорила себе: «Не обращай на него внимания». А однажды этот второй переполошил ее заявлением: «Знаешь, тетя Аджи была права Ему нужны не деньги, а вещи, которые на них можно купить. Посмотри, что он приобрел в последнее время: одежду для мальчиков-хористов, подушечки для моления, стулья для церковного холла, а сейчас он из кожи лезет вон, чтобы закончить сбор пятисот фунтов пожертвований на новую ширму. Я посмотрю…» – «Тссс! – мысленно предостерегала она, этот внутренний голос звучал как бы эхом слов ее покойного отца. – Тссс!»

– Чем займетесь во второй половине дня? – поинтересовался доктор.

– Я хотела прогуляться в районе холмов.

– Хорошая мысль. Чем выше поднимаешься, тем чище воздух. Походите подольше – до усталости. Как вы спите?

– Не очень хорошо.

– Я пришлю вам таблетки, примете их раза два-три. Знаете, сон – это привычка.

– Все привычка.

Купер был уже возле двери. В ответ на последние слова Грейс он обернулся, какое-то мгновение молча смотрел на нее, потом улыбнулся и кивнул:

– Вы правы. Даже наша жизнь – это совокупность различных привычек.