Бремя любви

Часть первая Лаура – 1929

Глава 1

 За внешним спокойствием девочки, стоявшей возле купели, скрывалось разрастающееся чувство негодования и обиды.

С самой смерти Чарльза она надеялась… Хотя она горевала о нем (она его обожала), надежда и страстное желание затмевали горе. Когда Чарльз был жив, такой красивый, обаятельный, веселый и беспечный, вся любовь доставалась ему. Лаура чувствовала, что это правильно, справедливо. Она всегда была тихой, вялой, как это часто бывает с нежеланными детьми, родившимися слишком скоро после первенца. Отец и мать были к ней добры, но любили они Чарльза.

Однажды она подслушала, как мать говорила гостье:

– Лаура, конечно, милый ребенок, но она такая скучная.

И она честно и безнадежно признала справедливость этой оценки. Она скучная. Она маленькая, бледная, волосы у нее не вьются, она никогда не скажет такого, чтобы все засмеялись, – не то что Чарльз. Да, она хорошая, послушная, никому не доставляет хлопот, но и ничего ни для кого не значит и никогда не будет значить.

Как-то она пожаловалась няне:

– Мама любит Чарльза больше, чем меня.

Няня немедленно отбила удар:

– Глупости и не правда! Мама одинаково любит обоих своих детей. По справедливости. Все мамы поровну любят своих детей.

– А кошки нет, – сказала Лаура, мысленно пересмотрев недавнее рождение котят.

– Кошки – животные, – сказала няня. – В любом случае помни, что тебя любит Бог, – добавила няня, слегка ослабив блистательную убедительность предыдущего довода.

Лаура согласилась. Бог любит ее – ему так положено.

Но даже Бог, наверное больше всех любил Чарльза. Потому что создать Чарльза, конечно гораздо приятнее, чем такую вот Лауру.

«Но я сама могу любить себя больше всех, – утешала себя Лаура. Больше, чем Чарльза, или маму, папу или еще кого-нибудь».

И Лаура стала еще более бледной, тихой и ненавязчивой, чем раньше; няня даже забеспокоилась. Она поделилась с горничной неясными страхами, что Лауру «Бог приберет» молодой.

Но умер Чарльз, а не Лаура.

* * *

– Почему ты не купишь своему ребенку собаку? – требовательно спросил мистер Болдок, старый друг Лауриного отца.

Артур Франклин слегка опешил: вопрос прозвучал в разгар жаркого спора об итогах Реформации.

– Какому ребенку?

Болдок мотнул большой головой в сторону Лауры, которая ездила на велосипеде по газону, петляя среди деревьев. Спокойное развлечение, без всякой опасности повредить себе: Лаура была осторожной девочкой.

– С какой стати? – возразил Артур Франклин. – За собаками нужен уход, они вечно прибегают с грязными лапами и рвут ковры.

– Собаки, – сказал Болдок лекторским тоном, которым хоть кого можно вывести из себя, – имеют замечательную способность поднимать в человеке дух. Для собаки хозяин – это бог, которому она не только поклоняется, но еще и любит – это в нашей-то угасающей цивилизации.

Люди сейчас охотно заводят собак. Это придает им ощущение силы и собственной значимости.

– Хм-м. И по-твоему, это правильно?

– Чаще всего нет, – ответил Болдок. – Но у меня есть застарелая слабость: я хочу видеть людей счастливыми. Я хотел бы видеть Лауру счастливой.

– Лаура совершенно счастлива, – сказал ее отец. – К тому же у нее есть котенок.

– Пф. Это не одно и то же. Подумай, и сам поймешь. Но твоя беда в том, что ты не хочешь думать. Вспомни, что ты сейчас говорил об экономических условиях времен Реформации. Ты хоть на минуту задумался, что…

И они опять с наслаждением заспорили, молоток и клещи, и Болдок высказывал самые фантастичные и провокационные мысли.

Однако в голове Артура Франклина засело неясное беспокойство, и в тот же вечер, зайдя к жене, когда та одевалась к обеду, он ни с того, ни с сего спросил:

– Слушай, с Лаурой все в порядке, да? Она здорова, счастлива и все такое?

Жена обратила на него удивленные синие глаза, чарующие васильковые глаза, такие же, как у Чарльза.

– Дорогой! Конечно! С Лаурой всегда все в порядке.

Никаких капризов, вспышек раздражения, как у других детей. Лаура совсем не доставляет мне хлопот. Она безупречна во всех отношениях. Нам просто повезло.

Застегнув на шее жемчужное ожерелье, она спросила:

– А в чем дело? Почему ты заговорил о Лауре?

Артур Франклин туманно протянул:

– Да вот Болди… Он говорит…

– О, Болди? Ну ты же его знаешь. Он вечно что-то выдумывает.

И когда через несколько дней Болдок был приглашен к ним на ленч и они выходили из столовой, Анджела Франклин специально остановила няню и спросила ясным, слегка подчеркнутым голосом:

– С мисс Лаурой ничего не случилось? Она здорова и счастлива, не так ли?

– О да, мадам. – Няня ответила уверенно и с некоторым вызовом. – Она очень хорошая девочка, не доставляет никаких хлопот. Не то что мастер Чарльз.

– Значит, Чарльз доставляет вам хлопоты? – спросил Болдок.

Няня почтительно повернулась к нему.

– Как обычный ребенок, он всегда готов шалить! Видите ли, он развивается, скоро пойдет в школу, в этом возрасте они всегда на взводе. И потом, у него плохо с желудком, он ест слишком много сладостей без моего ведома.

Она со снисходительной улыбкой покачала головой и ушла.