Бремя богов

– А этого… – спросил один из корабельщиков, вытянув руку – и осекся. Пойманного ими паренька в баркасе не было.

Гендальф гомерически захохотал, закрутился на месте, притоптывая и обретая желтый оттенок, обратился в песчаный вихрь и рассыпался среди мешков.

– Спешите, пока я не передумал… – угрожающе прозвучало из пустоты.

Похоже, бестелесный голос напугал варягов даже больше, нежели реальный враг. Они схватились за весла, догнали плотик, быстро сбросили на него три кожаных мешка, дождались, пока Ласка спустится следом, и оттолкнули ее куда подальше.

Дикарка сразу уперлась шестом в дно, разгоняя свое немудреное суденышко вниз по течению и постоянно оглядываясь. Когда она решила, что удалилась на безопасное расстояние, то громко зашептала:

– Шаман, ты где? Шаман, ты меня слышишь?

Послышался легкий шелест, над краем плота закружился вихрь, уплотнился, опал – и сразу за мешками возник сидящий, поджав ноги, паренек.

Варяги, что уже успели взяться за бечеву, бросили взгляд на удаляющийся плот – и тут же перешли на бег.

– Сворачивай к берегу, Ласка, – сказал Золотарев. – Солевары потеряли мой шест. Нужно сделать другой.

Едва плот коснулся песка – дикарка прыгнула вперед, опрокинув воспитанника братства на влажные бревна, уселась ему на живот и принялась горячо целовать:

– Ты ограбил варягов! Ты добыл три мешка соли! – Ее руки скользнули вниз и расстегнули ремень чародея, толкнули вниз его штаны. – Мы богачи! Шаман, мы богачи! Шаман, ты всемогущ! Ты победил варягов!

Про то, что Золотарев заодно спас и ее саму от надругательства, Ласка отчего-то не вспомнила. Богатая добыча совершенно затмила ее разум. Он веселились и тяжело дышала, она горела жаром, отчего стремительно скинула с себя платье. Она полыхала страстью – и едва не разорвала на Степане тонкие штаны из плащовки. Пришлось их, от греха подальше, торопливо снимать. Дикарка вела себя так яро, что молодой человек не столько ответил на ее ласки, сколько смирился с судьбой, ответной нежностью пытаясь хоть немного ослабить напор восторженной спутницы.

А то ведь как бы чего-нибудь сгоряча не сломала!

– Ты мой охотник! Ты мой властитель! Ты мой, мой! Как же ты ловок, как хитер! Ты непобедим! Ты добыл за раз три мешка соли!

Похоже, к списку ценностей, заменяющих здешним женщинам бриллианты, следовало добавить еще и солонку.

Когда дикарка наконец-то отпустила своего спутника, чародей сел на плоту, ополоснул в реке лицо и осмотрелся.

– Хорошее место для ночлега, – решил он. – Почему бы сегодня нам не остановиться немного пораньше?

Вдвоем они затянули плотик выше, набрали валежника. Чародей выудил из густо растущих кувшинок щучку длиной в руку, и пока дикарка ее потрошила, развел огонь. Приготовленную рыбу девушка во что-то завернула, уложила на песок, чуть присыпала, подгребла горящие ветки, повернулась к спутнику.

– Теперь нужно немного подождать, мой шаман! – Голос Ласки неожиданно стал низким и глубоким. Она мягко изогнулась, расстегнула палочки на плечах и позволила одежде соскользнуть на песок. А затем легким кошачьим движением оказалась перед чародеем. Прижала его к стволу вековой осины, вытянула рубашку из штанов и запустила ладони под нее.

Воистину, белоснежная северная соль совершенно вскружила девичью голову!

Но теперь дикарка вела себя не как необузданная, опившаяся валерьянкой кошка, а как томная, мягкая и гибкая пантера, неспешная и близкая, ищущая касаний всем телом, греющая дыханием, щекочущая нежностью – невероятно напоминая его Иришку. Его любимую, навсегда потерянную в глубине тысячелетий Иришку, по которой Степан так сильно истосковался. Напоминая не только поведением – но и почти неотличимая внешне.

Золотарев провел ладонью по волосам спутницы – и сдался, сдался этому облику и своей тоске, порывисто обняв ее и жадно поцеловав в самые губы…

* * *

День проходил за днем, притоки делали несущую путников реку все шире и полноводнее, пока наконец она сама не впала в просторный и величавый поток, струящийся на юг.

– Воистину, ошибиться трудно, – усмехнулся Золотарев. – Здравствуй, Волга-матушка! Теперь осталось вычислить на ней Каму.

– Кто это, шаман? Твоя жена?

– У меня нет жены, Ласка, – покачал головой колдун. – И памяти, кстати, тоже. А Кама – это самый большой восточный приток Волги. Надеюсь, такой приметы нам хватит.

– Духи обокрали твою душу очень странно, шаман, – оглянулась на него дикарка. – Ты знаешь столько всего интересного и невероятного, но при этом не помнишь своей семьи или дома, своего детства или даже, где осталась твоя собственная одежда!

– Духи злобны и коварны, – пожал плечами пришелец из будущего, – они лишили меня только самого ценного! Они отобрали мое прошлое, оставив в голове лишь груду малозначительных пустяков.

– Не прибедняйся, шаман! Эти пустяки смогли вернуть мне красоту. А память… Мы накопим тебе новую! И твои новые воспоминания станут только хорошими!

– Будем надеяться.

– Так зачем тебе Кама, шаман? – снова оглянулась девушка.