Бред Тьюринга

Я был Режевски. Родился в Бромберге… Городе, который стал польским владением после Первой мировой войны. И стал называться Быдгощ… Я изучал математику в университете. Был робок. Носил очки с толстыми стеклами. Начал заниматься статистикой, так как работал в страховой компании… В 1929 году получил предложение занять должность ассистента преподавателя в университете в Познани… В ста километрах от Быдгоша. И там я нашел свое истинное призвание. Человек из бюро шифров, член польского правительства, читал курс криптографии, на который пригласили и меня. Познань была выбрана из-за того, что до 1918 года принадлежала Германии… Большинство математиков говорили по-немецки. Он собирался подготовить именно молодых ученых… Научить их сложнейшему искусству раскрытия кодов немецкой армии. До того времени лучшими криптоаналитиками считались те, кто работал непосредственно с языком. С появлением "Энигмы" все изменилось. Он подумал, что математики лучше справятся с этой задачей… И попал в яблочко… По крайней мере в отношении меня.

Санитары считают меня мертвым. Как это делали многие другие уже много раз. Машина то движется, то останавливается. То движется, то останавливается… Водителю приходится выйти из машины и поговорить с людьми, которые до сих пор перекрывают улицы. Я слышу обрывки фраз… Пожалуйста… Дайте нам проехать… Там умирающий старик. Те просят денег. Некоторые заглядывают в машину. Видят меня, лежащего на носилках. С открытым ртом…

Электрический муравей, который кажется выключенным.

Мы продолжаем свой путь.

Чтобы победить "Энигму". Я основывался на том факте, что слабость любой криптографической системы заключается в повторениях… Повторение "Энигмы" в самом ее начале… В ключе сообщений, состоящем из трех дважды повторяющихся букв, что сделано из соображений безопасности. Этот ключ определял позицию вращающихся дисков. Ее последовательность… И так далее… Это ключ был в Книге кодов вооруженных сил. Кодификатор указывал на используемый вариант ключа. Человек, получающий сообщение, читал ключ и настраивал свою машину на волну приходящего сигнала… Таким образом закодированный текст расшифровывался автоматически.

И мне пришла в голову догадка… Если шесть первых букв сообщения являются ключом… Той самой группой трех букв, повторяющихся дважды. Скажем, DMQAJT. Тогда: первая и четвертая буквы, вторая и пятая, третья и шестая. Являются одинаковыми. Зашифрованные путем различных перестановок…

Если кто-то получал достаточное количество сообщений каждый день. Он мог получать большое количество информации с помощью первых шести замен. В нашем распоряжении находилось по крайней мере сто сообщений в день. И мы постепенно научились распознавать их ежедневный код. Ключевой сигнал… На это у нас ушел год. Но после этого немецкая система шифрованной связи стала для нас совершенно прозрачной. В тридцатые годы мы уже с успехом принимали шифры "Энигмы".

И наши достижения нельзя было недооценить. Недооценить то, что сделал я.

Мы даже сконструировали одну машину… Названную "Бомбой".[36] Способную менее чем за два часа распознать все возможные исходные коды "Энигмы". Даже выдать текущий код… Все закончилось в декабре 1938-го… Когда немцы решили усовершенствовать свою машину… И добавили еще два вращающихся диска. Что сделало декодировку практически невозможной. Первого сентября 1939 года. Гитлеровцы вторглись на территорию Польши. Началась война. И я ничего не мог поделать. Как раз тогда, когда во мне больше всего нуждались…

Мы вновь останавливаемся. Открывают дверь. Свет бьет мне в глаза. Я чувствую его своей сетчаткой… Мы приехали в больницу… Санитары берут носилки. Вносят в реанимационный зал. Я должен бы сказать им, что в моем случае ни о какой реанимации не может быть и речи. Случится то, что должно случиться.

Возможно, я уйду. Или нет.

В сущности, это одно и то же…

Может быть, это и есть мой приговор.

Кауфбойрен. Розенхейм. Имена возвращаются.

Ребенок… Где я был ребенком? Образы деревни. И ребенка. Но я не знаю, моя ли это деревня. И я ли являюсь этим ребенком.

Я был Алан Матисон Тьюринг. Родился в 1912 году. В Лондоне. В 1926-м начал посещать Шербон. В Дорсете. Я был робким подростком… Меня занимала только наука. Пока я не познакомился с Кристофером Моркомом… Которого также интересовала наука. Четыре года мы были друзьями… Несчастье пришло в 1930-м… Кристофер умер от туберкулеза… Я никогда не пытался разобраться в своих чувствах к нему. Никогда не осмелился бы открыться ему. Он был. Единственным человеком. Которого я любил. В. Своей. Жизни.