Бред какой-то!

И, вообразив, о чем размышляет Фил, я опять подумала: почему бы нам не пойти в полицию? Поначалу еще было интересно: девочка-беглянка с собакой и братьями живет в бункере. Потом – ненадолго – стало красиво: мир, которым правят дети и в котором у взрослых нет права голоса. Нас объединяло одно: у всех были сложные отношения с родителями. У нас – с нашими мамами, а у Джеки – с отцом. Но Бакс и Никель как раз обожали своего папашу. Пожалуй, революцию мы хотели устроить, чтобы отомстить. А хуже мотива не придумаешь. Потому-то все и пошло наперекосяк.

Бакса не было в живых, Джеки только и хотела, что вернуться к маме, и я уверена, что Никель хотел к папе, а Фил хотел домой, домой хотела и я, и Дилан, конечно, тоже, и если бы все мы оказались дома, то демократически избранному лидеру Донни некем было бы править, и он засел бы в палатке с джином и сигаретами и занялся бы тем, чем он там обычно занимается у себя в палатке. А Бейтел? Бейтел остался бы жить в бункере с Братом Монахом и другими зверями и обрел бы вечное счастье.

Я поднялась, чтобы уйти. Но в ту же минуту до нас донесся шум вертолета, и Донни произнес то, из-за чего мы остались.

– Мы можем прикинуться похитителями Джеки и близнецов, – сказал он. – Но миллиона просить мы не станем. Мы попросим десять миллионов. Благодаря смерти Бакса наша позиция сильна как никогда. Чтобы нас восприняли всерьез, мы скажем, что убили его, но устроили все так, чтобы это походило на смерть от несчастного случая и не привлекло к себе слишком много внимания. И наше заявление пошлем не в газеты, а через полицию родителям. И напишем, что, если те не ответят в течение суток, второй их ребенок тоже будет убит, а еще через сутки и третий. Это ты можешь написать, Фил?

– Так я же из газеты.

Донни поднял палец. Мы услышали, как вертолет снова подлетает к бункеру, теперь с другой стороны. Мы замолчали, ожидая, пока он удалится.

– Ты единственный, кто еще может выйти из бункера, – сказал Донни Филу. – Бакса нашли и, точно тебе говорю, уже опознали. Теперь в полиции подозревают, что Джеки и Никель тоже здесь. Очень возможно, что сюда уже прислали сотню-другую человек, чтобы прочесать остров. Времени мало. Укрытие у нас хорошее, и я думаю, что их инфракрасные теплоискатели не проникнут сквозь усиленный бетон бункера, но времени мало. Всегда найдется какой-нибудь сумасшедший, у которого хранятся старые немецкие карты острова и которому известно местонахождение всех бункеров. А, да, еще надо написать, что детей держат в разных местах. Доказательство – открытки, которые посылала Джеки. Это может помочь. Хорошо придумано, Джеки.

Джеки так и качалась взад-вперед. Никель заснул, обхватив горло. Бейтел и Брат Монах тихонько переговаривались по-собачьи. Но мы с Диланом и Филом против своей воли слушали Донни как зачарованные.

– Окей, Фил, дружище, – сказал Донни, – вот тебе твоя книга. Запиши то, чему ты стал свидетелем, и первое место в списке бестселлеров на ближайшие года два тебе обеспечено. Но сперва запиши то, что я тебе сейчас говорю: Джеки и Никеля держат не на острове, а в другом месте – см. открытки Джеки. Мы требуем десять миллионов евро, и, если наше требование не будет удовлетворено, мы прикончим детей, как прикончили Бакса.

Фил сделал заметки в своем мобильном. И тем самым навел меня на мысль заняться тем же самым.

– Деньги пусть привезут в воскресенье, в полночь, к старому пирсу у маяка, – сказал Донни. – Никакой полиции, никаких вертолетов – вообще ничего, без шуток. Мы вооружены до зубов – это тоже добавь. Деньги пусть доставят по морю, на лодке, сложат в мешок и оставят у подножия дюны. Тогда мы отпустим детей. Но, прежде чем садиться в лодку, дети проверят, есть ли в мешке деньги. Если окажется, что там пусто, мы откроем огонь по всему, что движется.

– Тогда они поймут, что дети все-таки на острове, – заметил Дилан.

Проблема. Серьезная. Минуточку…

– Ладно, – сказал Донни. – Как только мы получим деньги, где-то в другом месте или даже в другой стране детей отпустят, и они явятся в полицию. Так пойдет?

Дилан промолчал.

– Но мы, конечно, отпустим их на острове, – сказал Донни. – Если деньги у нас, это уже будет неважно.

Вдруг Джеки что-то пробормотала. Ее никто не расслышал.

– Что ты говоришь? – спросил Донни.

– Что все люди снова должны стать счастливыми, – повторила она.

– Мы об этом позаботимся, – заверил ее Донни.

Никель вдруг подскочил:

– Я хочу, чтобы меня похоронили вместе с Баксом!

– Договорились, – сказал Донни. – Фил, это записывать необязательно.

– Десять миллионов мы отдадим людям, которых обманул отец Джеки, – добавил Дилан.

– Отлично, – сказал Донни, – это точно надо написать.

– И ты должен пообещать, – сказала я, – что никто больше не погибнет, что бы ни случилось.

– Обещаю, – согласился Донни, – но в письме мы об этом умолчим, иначе план не сработает. Ты все записал, Фил?

– Более-менее, – отозвался Фил. – Отправить обычным способом?

Донни кивнул. Другу в Амстердам, поняла я, а тот распечатает и бросит в почтовый ящик полицейского отделения.