Братва. Стрельба рикошетом

Признаться, после этих слов Ольги я был не только раздосадован, но и весьма неприятно поражен. Ведь я с первого дня знакомства с ней прилагал массу усилий, чтоб в моих глазах читались лишь томная нежность и глубочайшее мужское преклонение перед ее женскими прелестями. Явно, выходит, сплоховал и сильно переоценил личные способности к обольщению слабого пола.

Впрочем, меня тут же успокоило новое убедительно-веское соображение: Ольга-то не нормальный человек, в натуре, а легавая ищейка. Поэтому все воспринимает совсем не так, как другие женщины. Неадекватно и предвзято, то бишь.

— Насчет жестокости вы грубо заблуждаетесь. Мой гуманизм уже вошел в поговорку среди близких друзей, — открыл я собеседнице сей знаменательный факт, широко известный в узком кругу лиц. — Просто, сударыня, я никак не могу привыкнуть к яркому одесскому солнцу и потому вечно щурюсь. Этим и объясняется мой, якобы, хищный взгляд.

— Очень может быть, — не стала спорить Ольга, грациозно высвобождая из объятий кресла свое восхитительно стройное тело, которое ни капельки не уродовала строго официальная милицейская форма. Скорее — наоборот.

— Уже уходите? А как же допрос? — не удержался я от легкой язвительной колкости, так как мною овладело вдруг ощущение незаслуженной обиды. Неприятное чувство полной отвергнутости, короче.

— Допроса не будет, Евгений. Я лишь на минутку заехала, чтоб проститься с вами и заодно ключ от своего номера отдать. Я ведь даже формально выписаться из санатория не успела с этими розысками Рафаила.

— Как так? — весьма натурально, как мне кажется, удивился я. — Разве сосед все еще не арестован?

— К сожалению, не успели. Думаю, он увидел, как наши сотрудники отыскали на газоне выброшенную им пробирку из-под яда и сразу сорвался в бега. Каюсь, не предусмотрела такой вариант. Но вам совершенно не о чем беспокоиться, Евгений, ни малейшей опасности Рафаил для вас не представляет. Скорее всего, из города его уже и след простыл. Будем объявлять во всесоюзный розыск. Рано или поздно попадется, никуда не денется.

— В таком случае, желаю удачи в поисках и не смею задерживать. — Я тоже поднялся из кресла и склонил голову в прощальном полупоклоне. — Жаль, что наши добрые приятельские отношения не переросли в нечто большее и интимное. Но выше себя все одно не прыгнешь, тут уж ничего не поделаешь. Не было суждено, видно.

— Не расстраивайтесь, Евгений, — нахальная милиционерша фамильярно погладила меня по шевелюре, как маленького капризного пацаненка. — По-своему вы очень обаятельный и интересный мужчина, но, как это ни печально, ваш типаж не в моем вкусе. Простите.

— Между прочим, вкус приходит во время еды, — скаламбурил я, слегка переиначив популярную пословицу про аппетит. — А мы, милая Оля, так и не приступали с вами к "еде"… Крупнейшее и глупейшее упущение, считаю. Но лучше поздно, чем никогда! Посему предлагаю…

— Не надо! — бесцеремонно отбила мои галантные излияния собеседница, лукаво погрозив наманикюренным пальчиком. — Не опускайтесь до бледного уровня навязчиво занудного прилипалы, Женя. Это вам совершенно не идет, поверьте. А личную пользу и выгоду в особо крупных размерах вы от нашего знакомства уже получили и так.

— ?..

— Ну как же! Всю эту историю опишете в своем следующем криминальном произведении. Правда ведь?

— Обязательно! — вполне серьезно и ответственно пообещал я. — Даже не сомневайтесь, сударыня. Напишу все как было, я строгий реалист и в жизни, и в творчестве. Прощайте, Ольга.

— Всего доброго, Евгений, счастливого пути. Не поминайте лихом!

— Вы, драгоценная Оленька, не черт, чтобы вас поминать. Всего лишь — молодая чертовка в форме! — Все-таки не смог я удержаться от несколько жестковатой шутки на десерт.

Моей юной пассии из обслуживающего персонала столовой поехать со мной на железнодорожный вокзал не позволил. Долгие нудные проводы терпеть не могу. Свойство характера такое.

Мне показалось, что в этот раз на вокзале было не так уж слишком многолюдно и шумно, как в день моего прибытия в Одессу. А может, я просто свыкся за две недели к обычной и повсеместной здешней сутолоке и уже перестал обращать на нее внимания.

Железнодорожный билет я имел на тот самый скорый "Уралец", который доставил меня на черноморское побережье. Признаться, функционировала в мозгах, и еще кое-где, лучезарная, уверенно-твердая надежда, что обратный путь в Екатеринбург проведу в чудненьком обществе незабываемой красотульки Маргариты, хотя я не был в курсе графика ее работы.

Бодро шагая по плавившемуся на солнце асфальту перрона вдоль своего зеленого "Уральца", я зорко высматривал среди проводниц, производивших посадку пассажиров в вагоны, знакомое нежно-розовое личико. Мои упорные визуальные старания увенчались заслуженным успехом — Маргарита стояла у дверей тамбура восьмого вагона. На ловца и зверь бежит, как говорится.

Незаметно подойдя к вожделенной цели вплотную, брякнул мешавший свободе рук дорожный баул на асфальт и обхватил милую землячку за прекрасную милую талию, даже не пытаясь скрыть радостной улыбки:

— Здравствуй, малышка! А вот и я!