Братишка

Снова подумав, я мельком осмотрелся, в фойе было не так и много народу и все за нами следили, включая сержанта-сопровождающего, что рядом стоял. Поэтому я снова осторожно кивнул. Наклонился и из-за другого голенища достал штык от «СВТ», так же положив его на стол. Капитан-дежурный молчал, пристально меня рассматривая, поэтому я достал из-за пояса верёвку, со вздохом положив её к ножам.

– Удавка? – деловито поинтересовался дежурный, беря в руки верёвку.

– Какая ещё удавка? Праща.

– А метательные снаряды?

– Не-е, гранаты не брал.

– У тебя ещё и гранаты есть?!

– С собой нет. Да и вообще нет. Нету у меня гранат, – для демонстрации вывернул я карманы.

– Надеюсь на этом всё?

– Ну, – скривился я и, тряхнув рукой, снял кистень с кисти. – Вот, больше нет. Кистень только… Да всё, правда больше нет! Может обыскать!

– И обыщем! – тоже повысил голос дежурный.

И ведь обыскали, лично дежурный это всё проделал. После чего кивнул сопровождающему, давая добро. Меня довели до приёмной, там сержант меня оставил, что-то тихо сообщив Поскрёбышеву, и удалился. В приёмной я был не один, но мест свободных хватало, поэтому занял одно, с интересом осматриваясь. Тут были военные, у одного смутно знакомое лицо, и в гражданском были. Семь мужчин и одна женщина. Все видимо ждали, когда их примут. Вот бы тут терминал с талонами для очереди поставили, хоть не толпится в ожидании. Улыбнувшись таким своим мыслям, я стал рассматривать секретаря Сталина. Даже не знал что тот лысый. Я как-то в прошлой жизни в пробке на Ленинградке стоял, радио слушал, так передача была, как раз о Поскрёбышеве, я правда конец застал, но слышал что диктор, описывая отношения этого человека со Сталиным, жаловался на последнего. Мол, тот хватал секретаря за волосы и бил лицом о стол. Теперь понятно, что это очередная чушь придуманная дерьмократами и либерастией. Лысого Поскрёбышева было сложно хватать за волосы.

Представив себе такую ситуацию, я не смог скрыть улыбку, с большим трудом сдерживая смех. Однако именно такое веселье, что бушевало в душе, позволило мне прийти в себя. Я немного нервничал. Да что немного, было, что уж говорить, а тут полностью взял себя в руки, на душе было спокойствие, даже лёгкость мысли появилась. Тем более после школы я был изрядно уставшим. Что есть то есть, если в первое время обо мне мало кто знал, то ко второму уроку я стал в школе звездой номер один. Шагу ступить не давали, дурацкими вопросами забросали. Я не нервничал, встречал это всё с олимпийским спокойствием, спокойно отвечая на вопросы, даже на дурацкие. К директору вызывали во время большой перемены, там совет из завуча, директора и секретаря собрался. До самого звонка на следующий урок меня опрашивали. Вопросы те же. А так нормально, выдержал, уроки прошли, занятия закончились.

– Извините, – поднял я руку, привлекая к себе всеобщее внимание, однако ко мне оно и так было привлечено, а сейчас стало более явным.

– Да, я слушаю, – посмотрел на меня Поскрёбышев.

– Если можно, хотелось бы уточнить. Как давно у вас эта, скажем так, причёска?

Тот провёл рукой по голове и пожал плечами, явно растерявшись от такого неожиданного для него вопроса. Правда, ответил:

– Да лет двадцать уже. А что?

– Да нет, – широко улыбаясь, ответил я. – Просто интересно было.

Стараясь негромко насвистывать, я барабанил пальцами по ноге, продолжая осматриваться. Секретарь, изредка бросая на меня взгляды, продолжал работать. В кабинет то входили, то выходили люди. Я уже полчаса сижу и ничего. Знал бы, сумку с тетрадями и учебниками с собой бы взял, тут бы уроки сделал. Нам конечно немного задали, но сам факт того что вообще задали. Нужно решить несколько задач, да и по литературе задание было. Слабое моё место.

Работоспособность Сталина и его секретаря, конечно, поражали, ни минуты передыху. Принимали посетителей. Ставили задачи, а судя по красным лицам некоторых, песочили. Как на конвейере работали. Почти все те, кто был в приёмной на момент моего появления, уже побывали в кабинете, так что когда прозвенел звонок и Поскрёбышев взял трубку, то посмотрел на меня и кивнул:

– Александр, проходи.

Встав, я поправил одежду, ладони отчего-то вспотели, так что ещё их и вытер незаметно, и спокойно подойдя к двери, потянул створку на себя. Та неожиданно легко открылась. Дверь была с тамбуром, так что, толкнув вторую створку, я оказался в кабинете самого Сталина.

– Здравствуйте, товарищ Сталин, – от входа поздоровался я.

– Здравствуйте, товарищ Поляков. Проходите, присаживайтесь.

– Как-то больно официально, товарищ Сталин. Зовите Сашей и на ты, мне так привычнее. Тем более разница в возрасте потворствует этому.

– Хм, хорошо, – улыбнулся тот.