Брать живьем! 1919-й

Главарь ткнул в плечо своему невысокому жилистому спутнику, державшему сильно потертый черный саквояж, и тот шустро забегал между столами. Посетители под дулами двух револьверов сами снимали с себя кольца, браслеты, ожерелья, сережки, вынимали лопатники с часами и судорожно бросали все это в раскрытое чрево саквояжа. Когда подошла очередь моих соседей, один из них, узколицый, что-то шепнул экспроприатору. Мне показалось, что прозвучала кличка Белый. Шустрик – к дверям. Главарь выслушал его и, посмотрев на дворянчиков, коротко кивнул им.

– Уходим, – сказал Алекс своему приятелю. – Сейчас сюда примчится куча легавых!

Они встали из-за стола и без всяких проблем вышли из столовой. Я проводил их глазами, оставшись сидеть на месте. Дворянчик и главарь отлично знали друг друга! Ну, а что оставалось делать мне? Дернуться, чтобы получить пулю в лоб? Нет, это в мои планы никак не входило!

Шустрик с черным саквояжем не только забрал мои деньги, но и лишил обеда. Он как-то неловко махнул своей гребанной сумкой, и тарелка с едой полетела на пол. Я готов был выхватить пистолет и выпустить в эту сволоту с черными, как угли глазами, весь магазин! Сдержался, потому что тот громила у дверей держал меня на мушке.

– Вы все вели себя превосходно! – сказал он через минуту, оглядывая посетителей и принимая от шустрика саквояж. – Счастливо оставаться!

Налетчики исчезли так же внезапно, как и появились. Но где же я cлышал этот сиплый говорок? Буквально, вчера… Постой! Так это же… милиционер Рукавишников!.. Тот, что стоял с винтовкой возле камеры Трутнева!.. Или, все-таки, нет? Мало ли в городе людей с рыжеватыми бровями и осипшими голосами!.. Да хоть убейте, главарем налетчиков был Рукавишников!

Я выбежал на улицу – ни грабителей, ни дворянчиков поблизости уже не было. Пошел мелкий нудный дождь, и мне ничего не оставалось, как отправиться в обратный путь, но не шагом, а бегом.

Минут через пятнадцать я уже был у себя, переоделся и бегом помчался в кабинет Угро, чтобы доложить начальнику о налете на столовую.

– Тогда понятно, кто подсунул отравленную папиросу Трутневу! – прищурил глаза Светловский. – Награбленное, скорее всего, у него, и далеко он его не успел запрятать.

Я вспомнил про раненного брата Меченого.

– Допросили Плешивого?

– Жар у него, не время!

Собрав небольшую группу милиционеров, в которую вошел и я, Светловский повел ее под дождем в сторону Монастырки, где стоял дом Рукавишниковых. По пути он был молчалив и сосредоточен. Шедший рядом со мной парень немного рассказал о Рукавишникове.

– Да, вроде бы, нормальный, честный человек. В милиции вот уже полтора года. Женился год назад на Мавре Распоповой. Хороша собой, груди, что твои спелые дыни. И сестра ее старшая, Анфиса, та, что за бывшим купцом Кореньковым, такая же.

Погода, между тем, стала налаживаться, проглянуло солнце, дождь прекратился. Нужный нам дом стоял седьмым или восьмым от края. Светловский с ходу взбежал на крыльцо и отрывисто застучал кулаком в дубовую дверь.

– Кто там? – послышался сиплый голос, при звуке которого у меня екнуло сердце.

– Открывай, Рукавишников, свои!

– А-а, товарищ Светловский! Чего это вы ко мне? Что-то случилось?

– Не тяни! Долго мне здесь топтаться?

– Сейчас, секундочку! – загремел заcов, и дверь распахнулась. Растерянный хозяин дома стоял с ложкой в руке, пережевывая какую-то еду. – За столом с женкой сидели, обед.

Мокрые волосы, воротник гимнастерки и галифе говорили о том, что он совсем недавно был под дождем. Я шепнул об этом Светловскому.

– Тоже под дождь попал? – задал тот вопрос, коснувшись мокрого воротника Рукавишникова.

– Дрова рубил на дворе, в баньке захотелось попариться.

– Проверим! Открой дверь во двор!

На большом ухоженном дворе возле колоды, действительно, лежали колотые чурки. Cветловский, поглаживая крутой подбородок, вопросительно взглянул на меня. Внутренне я несколько стушевался, но вида не подал. А Рукавишников уже не выглядел растерянным, он стал хмыкать, вздыхать, пожимать плечами, производя впечатление ни в чем не повинного человека. Мне эта перемена в нем совсем не понравилась. Чертов ублюдок приходит в себя! Надо прищемить ему хвост!

– У вас в доме есть саквояж? – спросил я, буравя его взглядом. – Черный, объемный?

– Имеется, вот он!

Рукавишников подошел к широкой сенной лавке и поднял кожаную сумку с двумя ручками. Я вырвал ее у него и быстро осмотрел – к моему великому разочарованию, она был совершенно пуста! Но успокаиваться я и не думал.

– Григорий Иваныч, – вывел я начальника наружу и зашептал ему на ухо, – провалиться мне на месте, это тот самый саквояж! Черная кожа сильно потерта, ручки потрепанны, с этой сумкой грабители ввалились в столовую!.. Вернувшись домой, Рукавишников вынул ценности из саквояжа и спрятал их где-то здесь! Вы же сами говорили, что далеко он их не успел запрятать.

Светловский скосил на меня глаза, продолжая поглаживать подбородок. Рукавишников осмелел настолько, что вынул из кармана портсигар с двумя выгравированными гончими на крышке и закурил папиросу.