Брат Посвященный

До падения династии Ханама Когами и думать не смел, что поднимется так высоко. И это еще не все! Яку Катта вручил ему имперскую грамоту, которая позволит Когами от своего имени вести торговлю за пределами империи. Само собой, разрешение имело определенные рамки, но все же среди тех, кто не принадлежал к родовой аристократии, эту привилегию получали единицы. Когами Норимаса отлично умеет распоряжаться деньгами, и сейчас у него есть блестящая возможность доказать это — и для своей пользы, и на благо императора.

Теперь он сможет избавиться от стыда за то, что не стал солдатом, как хотелось отцу. Когами не был создан для военной службы. Это стало ясно еще в юности и доставляло постоянные огорчения его отцу. Старший Норимаса был майором в армии последнего императора из рода Ханама и погиб при отражении штурма почти обезлюдевшей тогда столицы войском Ямаку. Потому-то карьера Когами и замерла на месте. Если бы не чума, которая опустошила столицу империи и выкосила несметное множество чиновников, заставлявших вращаться колеса огромного государства, Когами не дали бы даже поднять головы, не то что присягнуть на верность новому императору.

Но теперь, после тягостных восьми лет, за которые он поднялся только с шестого до пятого ранга, он снова продвигается вверх! Бумаги ему привез родной брат Яку Капы; да не простые бумаги, а с оттиском Дракона — личной печатью императора Ва. Похоже, боги вдруг решили еще раз дать ему будущее.

Не прошло и двух дней с тех пор, как судно покинуло Янкуру. Когами молился, чтобы ветер не менял направления. Осталось провести два дня, присматривая за монахом, и Когами снова будет в Ва, где начнется новая жизнь.

Он посмотрел на брата, который неподвижно стоял на ходившей ходуном палубе. Молодой монах находился здесь вот уже несколько часов. Несмотря на легкое одеяние, он словно не ощущал ночной прохлады. Все они одинаковы, подумал Когами. Монахи, бывшие его учителями в детстве, не чувствовали ни жары, ни холода, и, если уж на то пошло, ни гнева, ни страха. Они всегда были для него загадкой. Даже после семи лет общения с ними Когами почти ничего о них не знал, но годы, проведенные с братьями, навсегда наложили на него неизгладимую печать.

Несмотря на свое отношение к братству, Когами не возражал против того, что его жена тайно исповедовала религию Ботахары, хотя, по его разумению, держать божницу в доме было крайне неосторожно. Не то чтобы это запрещалось — Когами знал, что многие его знакомые делают то же самое, — но, как и семья Норимасы, все они благоразумно придерживались своих верований только в стенах дома.

Император отвернулся от ботаистской веры, и любой, кто хотел возвыситься на службе у монарха, поступал таким же образом, по крайней мере с виду. Когами, конечно, сознавал, что такое поведение идет вразрез с учением Ботахары, однако жена была набожна вдвойне и усердно молилась и за себя, и за супруга. В понимании Когами, члены монашеского ордена и сами не следовали наставлениям Ботахары, вмешиваясь в политику и наживая богатство. Когами вздохнул. Как сложен мир! Что ж, время все расставит по местам. Вера по-прежнему будет существовать и тогда, когда исчезнут императоры и монахи. Так было всегда.

За исключением приближенных императора, остальные жители империи молились самым разным богам, и, несмотря на свою ненависть к ботаистам, император не совершил ошибки и не стал открыто выступать против ордена. Ботаисты сосредоточили в своих руках большую власть; Сын Неба слишком хорошо это сознавал.

Когами подвинулся, чтобы укрыться от ветра. Темный силуэт монаха, стоящего у деревянного поручня, оставался недвижным. Наверное, он смотрит на полную луну и медитирует, предположил Когами и, подняв глаза на молочно-белый диск в осеннем небе, почувствовал легкий укол совести.

«Я не сделал ничего плохого. Наблюдать за человеком — не преступление». Безусловно, это так, но ведь существовала, пусть и крохотная, вероятность того, что потребуется нечто большее. В ушах у него снова прозвучали слова Яку Катты, и он в тысячный раз принялся обдумывать их.

«Если Асигару попросит, ты поможешь ему; впрочем, скорее всего обойдется, так что просто внимательно смотри. Узнай получше этого монаха. Завоюй его расположение, если надо, выясни о нем все, что можно».

Помочь Асигару? Но в чем? Когами не решился спросить. Какое-то чутье подсказало ему, что задать вопрос — значит поставить под угрозу свое новое будущее. Когами Норимаса, чиновник третьего ранга, отогнал прочь тревожные мысли.

Пока что человек, о котором говорил Яку, не обращался к Когами за помощью, и тот молился, чтобы так было и дальше. Жрец Асигару находился в каюте вместе с женой и дочерью Когами. Девочка мучилась морской болезнью.