Брат мой, враг мой

Не удивительно, что Кен так часто выдыхался. Дэви открыл дверь, и его охватил порыв раздражения, будто что-то вдруг забарабанило по его натянутым нервам. Ему страстно захотелось устроить себе какую-нибудь бурную разрядку. Но здесь его не ждало ничего, кроме тяжелой работы и огромной ответственности, и ничто не сулило радости. Без особой надежды, просто на всякий случай он опять перерыл всю почту, но ошибки не было – Вики не подавала о себе вестей. Казалось, она совершенно исчезла из жизни всех людей на свете и продолжает жить только в его душе.

Когда Фэн Инкермен третий раз позвонила в мастерскую, опять не застав Кена, Дэви начал понимать, что произошло. Тщетные звонки начались в начале мая, а сейчас был июнь – горячий, зеленый и золотой.

– Кен уже уехал в Милуоки, – объяснил Дэви. Он чуть было не сказал «в город», как обычно говорил Кен. Теперь для Кена Уикершем стал просто предместьем Милуоки, находившимся в семидесяти пяти милях от города. – Он уехал утром, примерно часов в восемь, так что сейчас он уже, должно быть, там.

В трубке послышался шорох, потом наступило молчание. «Ладно, – подумал Дэви, – пусть сама в этом разбирается».

– Прежде всего, – сказала Фэн, – я говорю не из Милуоки. Я здесь, в Уикершеме.

– Я передам, что вы звонили.

– Не беспокойтесь, – кисло сказала она. – Видно, всё, что вы ему передаете, в одно ухо у него влетает, а в другое вылетает. Но раз так – ничего не попишешь. Дело в том, что я забыла в его машине фотоаппарат, а он мне нужен. Попросите Кена завезти его как-нибудь по пути, если, конечно, его новые друзья ничего не будут иметь против.

– Фотоаппарат здесь, в конторе.

– Тогда можно я за ним зайду?

Дэви заколебался, потом сказал:

– Конечно, когда вам угодно. Послушайте, Флер, мне очень жаль…

– Никакая я не Флер. Для вас, Дэви, я – Фэн.

Дэви мягко рассмеялся.

– Ну, хорошо. Пока.

Он напрасно беспокоился по поводу её вида. На ней было скромное белое платье, в руках она вертела белый берет. Тонкие духи напоминали аромат цветущего сада в ранний вечер. Девушки в местном клубе были накрашены куда больше, чем она. Фэн небрежно перекинула через плечо фотоаппарат и улыбнулась, но в темных глазах её светилась грустная благодарность.

– Ловко вы это обстряпали, – сказала она. – Вы всегда так выручаете Кена?

– Случалось, – признался Дэви и, взглянув на неё, слегка улыбнулся. – Вы сами знаете.

– Как не знать. Но вы делаете это почти безболезненно. Кен тоже так старается для вас?

– Наверное, постарался бы, если б понадобилось.

– Но ещё ни разу не понадобилось, не так ли?

Он пожал плечами, уклоняясь от ответа.

Фэн уселась на край стола.

– Слушайте, Дэви, всё кончено, и я-то знаю, как мне себя вести. Но, между нами, что гложет вашего брата? Кто ему нужен или что ему нужно такое, чего он не может получить?

– Почему вы об этом спрашиваете? – осторожно спросил он.

Фэн взглянула на его лицо, внезапно ставшее непроницаемым, и Дэви понял, что она видит его насквозь.

– Не важно, – сказала она и спрыгнула на пол. Прямое свободное платье как бы подчеркивало вызывающие движения её тела, но Дэви понимал, что сейчас она не сознает этого.

– Дэви, будьте любезны, отвезите меня в центр. Сестра считает, что я приехала повидаться с ней. – Она заметила его колебание. – Всё в порядке. В городе меня никто не знает, кроме вас и Кена.

– Ах, да не в этом дело, – проговорил он с внезапным отчаянием. – Просто я сейчас сижу и стараюсь поверить, что мне это не чудится. Конечно, я вас подвезу.

По дороге он спросил её, не подумывает ли она о том, чтобы вернуться в Нью-Йорк и выступать на сцене.

– Вы что, смеетесь, что ли? – иронически осведомилась она. – Неужели вы всерьез поверили этой небылице? Впрочем, почему бы и нет? Я столько об этом болтала, что, ей-богу, должно быть, сам Зигфельд верит, будто я у него выступала. Знаете что, Дэви, приезжайте как-нибудь ко мне в Милуоки. В один из моих свободных дней, – добавила она, когда машина подъехала к запруженному толпой тротуару. – Мы с вами тихо и мирно повеселимся.

– Обязательно, – улыбнулся Дэви.

– Нет, я серьезно. Вы, по-моему, ужасно милый мальчик.

– Мало вам неприятностей доставило семейство Мэллори?

– Что вы, никаких неприятностей, – с наигранной любезностью заявила она, выходя из машины. – Одно сплошное удовольствие. – Захлопнув дверцу, она облокотилась о неё. – Я останусь здесь до завтра. Мы могли бы съездить сегодня в Павильон и потанцевать. И если вы будете пай-мальчиком и поведете себя умно, я позволю вам подержать мою руку.

– Флер? – воскликнул он, невольно рассмеявшись.

– Фэн, – настойчиво поправила она. – Ну, так как же?