Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)

В мировоззрении и высказываниях Геббельса было немало противоречий. С одной стороны, он хотел казаться сторонником всеобщего равенства, человеком с глубоким чувством общности со своими соратниками. «Мы все здесь — друзья-приятели! — говорил он людям из элиты СА. — Мы создаем здесь новый фронт национального единства, и придет, я надеюсь, тот день, когда вся германская нация, обновившись, организуется в единое народное общество». «Мы искренне считаем всех пролетариев нашими товарищами, равными между собой!» — обращался он к простой публике.

С другой стороны, во всех его речах звучал грубый авторитаризм, приправленный откровенным ницшеанством. «Первые национал-социалисты имели смелость жить, не боясь риска!» — эта фраза — явное подражание Ництпе. Подобные же идеи о господстве «сверхлюдей» звучат в таком высказывании: «Для нас партия — это алмазный меч, которым мы безжалостно сокрушим фронт наших врагов!» Его призывы — это странная смесь активности и динамизма — с жестокой напористостью, идеализма — с цинизмом. «Люди СА должны продемонстрировать миру звериную силу и гибкость национал-социализма, взятую им у народа!» Впрочем, Геббельс отлично понимал двусмысленность подобных лозунгов и перемежал их время от времени словами, претендующими на искренность и прямоту. Вспоминая годы, отданные «битве за Берлин», он сказал: «Никто не сможет упрекнуть нас в том, что мы слишком превозносили эту героическую борьбу в нашей пропаганде, придав людям из СА ореол бесстрашных политических бойцов!»

И он верил, что конечные цели движения оправдывают любые средства, лишь бы они вели к успеху. Худший грех — это когда тебя обманывают; мученичество приветствуется, если оно дает хорошие козыри в пропаганде. «Не бойтесь насмешек и унижений, не страшитесь жестоких побоев и тюремной камеры — это как раз то, что нам нужно! Самое страшное — это безразличие; оно должно заставлять нас напрягать последние силы и искать новые средства пропаганды, усиливая борьбу до предела, чтобы этот огромный город затаил дыхание, а мы могли твердо сказать: «Все, теперь враги не будут больше смеяться!»

Плакаты и листовки нацистов были проникнуты духом борьбы, активного и безжалостного напора, выдвигая в повелительном тоне простые, но жесткие требования, проникнутые угрозой. Прохожие невольно обращали внимание на их динамичный язык, простой, но выразительный. Плакаты, приглашавшие на митинг, не были перегружены текстом; чтобы понять их слова и рисунок, не требовалось напрягать внимание и ум. Лозунги типа «Даешь Берлин!» или «Вперед, по трупам павших бойцов!» приковывали к себе внимание обывателя. Рисунки давали простой образ германского героя нового типа: рослого, с крепкими кулаками, выдвинутым подбородком и не слишком высоким лбом; внушающего представление о силе, стойкости и агрессивности. От плакатов исходило впечатление мужественности и угрозы врагам. Один из них гласил: «Еврей, напрасно ты пытаешься спрятать под маской свой отвратительный облик! Мы тебя найдем и выставим на посмешище истинным тевтонам Берлина!»

Геббельс мастерски использовал грубую брань, выставляя своих оппонентов в униженном и нелепом виде. Так, в марте 1930 года он выступил с оскорблениями в адрес генерала Тренера, министра рейхсвера, возмутившегося тем, что молодые армейские офицеры выказывают растущую симпатию к нацистам. За это генерала изобразили на плакате в виде чиновника в якобинском колпаке, предавшего своего императора в 1918 году. Обвинения в адрес генерала-министра были хитро перемешаны с похвалами армии и офицерам: «Смотрите, прусский военный дух похоронен! Великий Боже! Его убил этот генерал в шляпе с пером, любитель красивой формы! Бедная армия! Сколько еще все это продлится?»

Подстрекая берлинцев к недовольству республикой, Геббельс использовал язык, который называл «новым и современным, не имеющим ничего общего с устаревшими выражениями так называемых расистов». Он применял простые, но меткие метафоры и сравнения, сразу доходившие до слушателей. Все его речи пронизывал повелительный тон, призывы полагаться на силу и помнить об обязанностях. Они пестрят выражениями типа: «Продвинем вперед наше движение!»; «Вперед, ломая сопротивление врагов!»; «Мы маршируем и будем биться стойко и самоотверженно!»; «Массовая пропаганда — наше главное оружие!», создающими настроение постоянной активности, борьбы и марша к цели. Этот язык не давал слушателю и читателю ни минуты покоя и передышки, подстрекая его сломать существующий порядок и рисуя иллюзию общенационального братства и будущего всеобщего процветания — стоит только убрать с дороги немногочисленных и отвратительных врагов.

2. Главные принципы пропаганды: простота, повторение, живая речь