Браконьер

Вероятность, что в излом меня кинули они, достаточно высокая. Если после связки "опасный излом – рабский ошейник" меня банально скинули в приток Енисея, значит первая попытка использовала всю доступную организатору "мощь". Так что вариант с местью за смерть Шлятского выглядел наиболее реалистично. При этом я все еще не отказывался от другого варианта – враг, нажитый до пробуждения воспоминаний прошлой жизни.

– Витя? Чего буянишь? – спросила меня какая-то пожилая женщина.

Я обернулся. Из двери напротив выглядывала сухонькая старушка, готовая в любой момент захлопнуть дверь перед моим носом. Перед ее носом торчала золотистая цепочка, не позволяющая открыть дверь больше чем на восемь-десять сантиметров.

– Дверь захлопнулась, а ключи внутри, – сокрушенно признался я. – Вот, думаю, может внешнюю дверь снять? Внутреннюю я не закрывал. Не собирался выходить.

О том, что меня без меня собрали, говорить соседке я не собирался. Нечего ее в эту историю вмешивать. Еще уберут как свидетельницу.

– Мне б ножовку по металлу... У вас, случаем, нет такой? – наудачу спросил я, зная, что у людей старой закалки в доме обычно было все. Вообще все.

Старушка подумала-подумала и заперлась у себя в квартире, не сказав ни слова. Я особо не рассчитывал ни на что, но идея пройтись по соседям и спросить, что у кого есть, показалась мне здравой. Только вот время сборов на работу закончилось, а ждать до вечера как-то не улыбалось.

– Витенька, – позвал меня тот же голос, и я обернулся в сторону соседской квартиры напротив. Старушка через десятисантиметровую щель протягивала ножовку.

– Вы – моя спасительница! – воскликнул я, доковылял до соседки и осторожно взял из сухонькой, морщинистой ручки ножовку. – Храни вас Бог!

– И тебя храни, Витя. Где же ты так изгваздался?

– Я не пил! Ливень вчера был, поскользнулся и угодил в лужу!

И в реку, ага-ага. Но не будем о плохом. Чтобы спилить петли железной двери-накладки мне понадобилось от силы двадцать минут. После двух похищений из квартиры как через дверь, так и через окно, вопросов к безопасности я не задавал.

Отставив дверь-накладку в сторону, я вернул ножовку соседке, горячо поблагодарил за помощь и наконец вошел в квартиру. Внутреннюю дверь я вчера не запирал – сил не осталось. Хорошо, что не запер. Как разберусь с делами, приварю петли обратно и обменяю на квартиру в Красноярске. После продажи трешки в Шахтинском на однушку в Красноярске мне ведь должно хватить?

Забыв об усталости, я выпил несколько таблеток ибупрофена из аптечки хотя бы для минимального обезбола, и полез в стиралку. Помимо договора купли-продажи титула туда я кинул драную футболку после возвращения из "Подковы". В мини-кармашке лежала записка от Артема Лебедева с его личным номером телефона.

Достав из кармана драной футболки записку, я даже не удивился моему невероятному "везению". В ту ночь я тоже промок, и записка, естественно, тоже. Несколько цифр размазалось настолько, что опознать их не представляло возможности. А я еще хотел сохранить футболку, пока с финансами не разберусь. В помойку ее!

План попросить о помощи Артема Лебедева разбился вдребезги. Мне нужен был новый план. Моих сил – сил Виктора Теневского – недостаточно, чтобы справиться с угрозой. Какие варианты у меня оставались?

Пока думал, принял душ, оделся в чистое и главное сухое, сварил пельмешек... И пока ел, пытался примириться с мыслью, что собирался нарушить главное правило своей первой жизни: не связываться с РИЦиками даже под страхом смерти!

Если принесу им договор купли-продажи титула, назовусь жертвой Шлятского и признаюсь в его убийстве во время самообороны, то РИЦики меня защитят. Я – выше Шлятского по титулу. Барон воспользовался финансовым превосходством и попытался угрозами расправы вынудить нищего светлейшего князя совершить государственную измену – продать высший неимператорский дворянский титул – за жалкие две тысячи рублей! Жадность Шлятского сыграла мне на руку.

В пальцах левой руки я перекатывал лебедевский пятак, а в правой держал ложку, доедая пельмешки.

– Горчички бы...

Вспомнив, что билет на рейсовый автобус стоил ровно пять рублей, решился ехать к в голубокупольный собор в Красноярске. Если в той же Москве агент мог обнаружиться в любом религиозном учреждении, то в Красноярске имел смысл искать только в одном – главном соборе имени какого-то святого. Я не запомнил, и могли уже сто раз поменять императорским указом.

Стоило вспомнить, что после обнаружения в изломе муравьев, СКИты повысили меры охраны, а меня все равно похитили, так все сомнения отпали. Признавшись в убийстве в результате самообороны, я бы поспособствовал скорейшему закрытию расследования. Даже если титул светлейшего князя окажется фальшивкой, Шлятский все равно получит уголовку посмертно, а я – освобождение от уголовного преследования.