Брак по дружбе

– Ну, он так сопливо чмокал губами и стоял на моем пути, что вот не удержалась. Тут три в одном.

– Три в одном, значит? И именно мешал? – с усмешкой уточнил Стас.

– Конечно.

– Ну, что сказать? Ты у меня сокровище! А по поводу соседей… могу купить наушники, чтобы не мешали, – весело выдал он.

– Про сокровище понравилось, а остальное я не услышала, – довольно протянула, вдруг задумывая, что не хватает мороженого. Так бы вообще восторг был.

– Как семья?

– Любит меня за покладистый характер.

– Он у тебя за два дня поменялся?

– Он у меня с рождения такой.

Тут я услышал его смех, и стало так тепло на душе, что вот не хотелось даже прекращать разговор. Но обычно Стас в своих командировках долго не мог разговаривать.

– Я тебя обожаю, Колючка, – очень даже тихо заявил мой муж.

– И я… – честно сказала, ощущая грусть. – Ты умеешь поднять настроение.

– Расстроилась из-за соседей и жениха подруги?

– Она не моя подруга.

– Ты ведь как-то сказала, что с ней могла бы в разведку.

– Тебе показалось.

– Пусть так, и все же?

– Да нет… – сказала, облизнув губы. Не хотелось говорить про Пашку, но вот в груди все сжималось от потребности поделиться. – Просто…

– Что-то случилось?

– Так, мелочи.

– Если ты говоришь о мелочах в таком тоне, значит, ситуация хуже некуда.

– Почему ты меня так хорошо знаешь? – задала вопрос, скорее всего, не ему, а себе. Действительно, почему?

– Потому что это мне важно.

И все… стало нечем дышать. И почему я так реагирую? Ведь он и раньше бросал мне свои поддерживающие признания.

А что я обычно говорю в таких ситуациях?

Я уже не помнила…

Поэтому сказала первое, что пришло на ум.

– Я сегодня приготовила пюре и отварила сосиски.

– Ох, и как, живот не болит?

– Не-е-е-т. Очень даже ничего. Только эти комочки раздражали. Куда еще больше разминать? Картофель у меня во все стороны летел от моего хлюпанья толкушкой.

– То есть ты начала убивать мою кухню?

– То ест твою, Кувалов? Нашу. Имею право.

– Не поспоришь… – согласился Стас со мной, но тут цокнул: – Что хозяйке квартиры скажем?

– Не переживай, я вытерла.

– Уже порадовала.

– А то, что я готовила, тебя не порадовало?

– Горжусь тобой! Даже больше чем твоими победами на соревнованиях.

– Это почему?

– Да как почему? Там я знаю результат, а тут не факт. Ох, не факт!

– Умеешь ты похвалить! – весело сказала, тут же омрачаясь, слыша мужские голоса. Его звали.

– Алин, мне нужно идти.

– Да, конечно. Пиши.

– Непременно.

– И Стас, береги себя, – проговорила, тут же ощущая несвойственную мне растерянность, так что пришлось добавить: – Одна я объясняться с хозяйкой не буду.

– Непременно, Колючка! Ты ведь меня ждешь… – выдал Кувалов и отключился. Мне же оставалось смотреть на пустой экран. Убрала и решила, что пора спать. Других желаний и потребностей не было.

* * *

Спустя три дня

Поднималась по лестнице, натягивая на себя белый халат, который выдали в приемнике. В груди все сжималось от волнения. Открыла дверь на третий этаж и пошла по коридору в поисках палаты, пока не увидела нужные цифры.

Брат лежал на кровати. Вид у него был ужасный. Избили конкретно. Живого места не было. Подошла и прикусила губу, удивляясь тому, что в своем плачевном состоянии Пашка пытался улыбнуться.

– Привет, – выдавила, ощущая ком в груди.

– Привет, сестра, – просипел он.

– Как ты?

– Пойдет…

Не знала, что сказать. Вот просто не знала. Это же надо так вляпаться, что чуть не убили. Ой, взрослый здоровяк, а мозгов совсем нет.

Взяла телефон и только принялась искать контакт отца, когда услышала:

– Не говори им.

Застыла на месте, как статуя на площади. Вот честно, я не понимала. Лежит при смерти и еще пытается хорохориться.

– Почему? – как можно спокойнее спросила, хотя внутри кипела от отчаяния. Его вид вызывал дикий ужас. А глаза… один полностью красный, как у вампира.

– Я сам виноват.

Хорошо, что сам это понимал.

– И что, нам теперь похорон твоих дожидаться?

– Твое чувство юмора… всегда умиляет… – сказал он и скривился.

– Меньше говори… Губы разбиты, больно ведь.

– Я сам виноват.

– Это понятно.

– Только не нужно их… Не хочу, чтобы пострадали.

– Кто? Да с чего?

– Алин, не думай. Я все решу.

Он решит! Зашибись! Какой решительный парень в больничной палате!

– На кладбище уже не решают.

– Мне дядя обещал помочь… – просипел брат.

Ага, тогда и коровы летают.

– Дядя? Ты о чем? Ему бы кто помог.

– Он знает вариант.

– Это бои без правил с моим участием? Ну, а что? Классный вариант.

– Я сам…

– Сам что? Будешь участвовать в своих мечтах?

– Я поправлюсь и смогу. Я бумаги подписал. Все законно. Только деньги помогут. Если родители узнают, то откажутся, как и от тебя.

Стало мерзко на душе.

– И что теперь?

Павел скривился и дрожащей рукой дотронулся до губ. Пошла кровь.

– Они дали срок неделю.

– Надо же, как много. Открою тебе секрет – эту неделю ты проведешь здесь. Не до боев, знаешь ли.

Тут он закрыл глаза и покачал головой.

– Прости, сестра.

Хотелось закричать, треснуть по его глупой головешке, но он сейчас выглядел столько ужасно, что не было надобности.

Вот же черт!

– Выздоравливай! – сказала и направилась к выходу, когда услышала хриплый призыв:

– Алина!

Обернулась.