Брак и мораль

Эмансипацию женщин отчасти можно увязать с демократическим движением; все началось с французской революции, которая, как мы уже видели, изменила законы наследования в пользу дочерей. Трактат «В защиту прав женщин» Мэри Уолстонкрафт (1792) вырос из идей, на которые опиралась и которые стимулировала французская революция. Далее и вплоть до наших дней притязания женщин на равные права с мужчинами подтверждались все более решительно и твердо. Сочинение Джона Стюарта Милля «Подчиненность женщины», книга чрезвычайно убедительная и аргументированная, оказало немалое влияние на передовых мыслителей следующего поколения. Мои отец и мать были его учениками, а мать даже выступала с речами в пользу права голоса для женщин в 1860-х годах. Ее феминизм был столь пылким, что я появился на свет попечением первой женщины-врача, доктора Гаррет Андерсон, которую, к слову, не допускали к медицинской практике и которая считалась сертифицированной акушеркой. Феминистское движение ранней поры охватывало лишь высшее сословие и средний класс, а потому не располагало подлинной политической силой. Законопроекты о предоставлении женщинам права голоса вносились в парламент ежегодно, но, пусть их вносил мистер Фэйтфул Бегг при поддержке мистера Стренгвейза Пигга, на тот момент эти проекты не имели шанса воплотиться в законы. Правда, феминистки среднего класса добились одного громкого успеха, настояв на принятии закона, устанавливающего право собственности для замужних женщин (1882). Ранее все имущество, принадлежавшее замужней женщине, находилось в полном распоряжении ее мужа, за исключением случаев доверительного управления. Дальнейшая история женского политического движения еще слишком свежа и слишком хорошо известна, чтобы ее пересказывать. Но стоит отметить, что скорость, с которой женщины в большинстве цивилизованных стран отвоевали себе политические права, поразительна, особенно на фоне прошлого и учитывая те колоссальные изменения в мировоззрении общества, которые это событие предполагало. Отмена рабства будет здесь более или менее близким аналогом, но напомню, что рабство в европейских странах исчезло задолго до нашего времени и, к тому же, не затрагивало вопроса столь интимного, как отношения мужчин и женщин.

Причины этих внезапных перемен, полагаю, следующие: с одной стороны, демократическая теория подразумевала наделение женщин равными правами, в том числе и в области политики; с другой – все большее количество женщин самостоятельно зарабатывали себе на жизнь и все меньшее их количество нуждалось в поддержке и покровительстве мужей и отцов. В бытовом отношении женщины также чувствовали себя все более независимыми. Разумеется, ситуация достигла предельного обострения в ходе войны[50], когда немалая доля труда, обычно выполнявшегося мужчинами, легла на женские плечи. До войны среди обычных доводов против права голоса для женщин звучал и тот, что женщины – преимущественно пацифистки. В ходе войны они блестяще опровергли это утверждение, и право голоса было предоставлено им в том числе и как награда за участие в этом кровопролитии. Для пионеров-идеалистов, выражавших надежду, что женщины поднимут политику на новый моральный уровень, такой результат, возможно, был разочаровывающим, но такова уж планида идеалистов: всякий раз, когда их мечты обретают плоть, их постигает горькое разочарование. Конечно, женские права ни в коей мере не связаны с их превосходством в моральном или каком-либо ином отношении; нет, просто они такие же люди, как и мужчины, и уже на одном этом основании должны обладать равными правами и свободами – и это является обязательным условием в демократическом обществе. Однако на практике, когда угнетенный класс или нация борется за свои права, они всегда стараются подкрепить общие рассуждения заявлениями о некоем превосходстве угнетаемых (в данном случае – женщин) и, как правило, имеется в виду именно моральное превосходство.