Божьи воины

— В какой-то момент, — заявил он, — у меня мелькнула мысль: а что, если это дьявол? Само воплощение дьявола? Ха, не говорите, что у вас не возникала такая мыслишка. Ведь это истинно дьявольский фокус, прямо из учебника: объегорить, одурачить, обмануть видимостью, Diaboluspotest, как говорят классики, sensumhominisexterioremimmutareetilludere[83]. Он может сделать это различными способами, например, преобразовав сам орган чувств, то есть наш глаз, примешав что-либо в глазное вещество, из-за чего предмет, на который мы смотрим, мы видим таким, каким того хочет демон. Об этом писали много лет назад Бонавентура, Пселл, Петр Ломбардский, писал Вителон, писал Николай Большой из Явора, не помешало бы вспомнить произведения перечисленных.

— Болван, — шепнул Фраундист, Акслебен снова сделал вид, что не слышит.

— Однако я утверждаю, — он подчеркнул свои слова ударом пальцем по столу, — что мы здесь не имеем дела со случаем демонической одержимости. Вмешательство демонов в человеческую жизнь возможно и случается довольно часто. Мы видели достаточно, чтобы в этом не сомневаться. Но это явление, согласное с волей Творца, который допускает его adgloriaesueostensionemveladpeccatipoenitenciamsiveadpeccantiscorreccionemsiveadnostramerudicionem[84]. Сам по себе демон не является исполнителем. Демон это incentor, excitator, impellator, пособник, возбудитель, стимулятор, он усиливает спящее в нас зло и подталкивает на злые деяния нашу грешную натуру. А я... я, — докончил он, — не нахожу ничего злого в человеке, которого вы поручили мне исследовать. В нем, я знаю, это звучит смешно, нет даже признаков, крупиц зла. Впрочем, я вижу по вашим лицам, что вы и сами пришли к такому же выводу. И вижу четко выписанное еще одно: колоссальное желание, чтобы я признал свое поражение. Признал себя побежденным. Согласился с тем, что ничего не добился. Да, признаюсь: я потерпел поражение, я ничего не добился. Вы удовлетворены? Прекрасно. Тогда пойдемте в какую-нибудь корчму. Я проголодался. С последнего посещения Праги я только и мечтаю, что о здешних кнедликах и капусте... Что у вас за мины такие? Я знал, что вас обрадует мое поражение.

— Да что вы, мэтр Винцент, — неискренне улыбнулся Фраундинст. — Нас беспокоит другое. Если вы были не в состоянии понять сущности явления...

— Кто сказал, — выпрямился некромант, — что был не в состоянии? Был и понял.

— Позитивный перисприт, — сказал он, натешившись полной напряжения и ожидания тишиной. — Вам о чем-нибудь это говорит? Впрочем, я напрасно спрашиваю. Наверняка говорит. О том, что существует нечто такое, как перисприт циркуляционный, вы также наверняка слышали. Все это достаточно хорошо описано в специальных книгах, в которые я искрение вам советую заглянуть. Советую, — продолжал Акслебен, которого нисколько не расстроили ненавидящие взгляды чародеев «Архангела», — изучить случай Поппо фон Остерна, великого магистра Ордена Девы Марии Немецкого Дома. Как столь же подобный, более того, идентичный по своей природе casus Люциллии, дочери Марка Аврелия. Возможно, вы помните? Нет? Ну так припомните. С этим вашим... Самсоном приключилось то же, что с Люциллией и Поппоном. Сущность явления — позитивный перисприт и перисприт циркуляционный. Именно так. Я это знаю. К сожалению, знания оказалось недостаточно. Я ничего с этим поделать не могу. То есть не смог и не смогу помочь вашему Самсону. Пошли обедать.

— Если вы не смогли, — прищурился Щепан из Драготуш, — тогда кто же сможет?

— Рупилиус Силезец, — незамедлительно ответил Акслебен. — И никто больше.

— Так он, — прервал довольно смущенное молчание Теггендорф, — еще жив?

— И вообще существует? — шепнул Телесме Тврдик.

— Жив. И является наивеличайшим живым специалистом по проблемам, касающимся астральных тел и бытий. Если кто-то и может здесь помочь, так только он. Пошли обедать. Да... Совсем было забыл...

Некромант отыскал глазами Рейневана, глянул ему в глаза.

— Ты — его друг, юноша, — отметил он, а не спросил. — Тебя зовут Рейневан.

Рейневан сглотнул, подтвердил кивком головы.

— Будучи в трансе, этот Самсон вещал, — бесстрастно проговорил Акслебен. — Вещание было несколько раз повторено, четко, внятно, подробно. Касалось именно тебя. Ты должен остерегаться Бабы и Девы. Так складывается, — некромант приморозил взглядом насмешливые ухмылки Шарлея и Тврдика, — так складывается, что я знаю, в чем дело. Баба И Дева — две знаменитые башни. Не менее знаменитого замка Троски в Подкарконошах. Берегись замка Троски, юноша по имени Рейневан.

— По счастливой случайности, — выдавил с трудом Рейневан, — я не собираюсь ехать в те края.

— Случайностью является нечто иное, — бросил через плечо Акслебен, направляясь к двери. — То, что Рупилиус Силезец, единственная особа, которая, по моему мнению, может помочь твоему Самсону, уже добрых десять лет проживает в Чехии. И как раз в замке Троски.