Божества древних славян

В песнях южных славян, именно сербских, очень часто упоминается о родстве солнца с прочими небесными светилами: светлый месяц — его брат, денница — сестра. И на Руси (напр., в Луцк, уезде Волынской губ.) луна и звезды, считаются семьей солнца[411]. Литвины признают месяц мужем, а звезды — детьми солнца[412].

Солнце в поговорках разных славянских народов является со значением божества благого, милосердного, приносящего счастье в дом, в который оно заглядывает: «Еще и в мое оконце блисне (или: загрее) колись солнце» — говорят галицкие русины[413]. «Взойдет солнце и к нам на двор» (великорусс.), «заглянець сонце и в наше воконце» (белорус), «bedzie i przed naszemi wrotami slońсе» (польск.), «doћ ћe сунце и пред наша врата» (серб.), «дè соньце, там и сам Господь» (малорусс.) — обычные поговорки[414]. В песнях скопцов, сложенных в чисто народном духе, нередко даже переделанных из народных песен, с соответствующим замещением некоторых слов или стихов новыми, лже-Христос их (Селиванов) величается солнцем, месяцем, напр.: «Благослови солнце, луна, — Над главами глава царь, — Благослови наш Искупитель… О, свет наше солнышко, — О, свет наше красное, — Сударь батюшка родимый…»

Другая песня, сложенная в честь того же Селиванова, начинается так: «Ты свети, свети, свети светель месяц, — Обогрей нас красное солнышко! — Прикатился к нам Государь батюшка…»[415] («Прикатился» — выражение прямо указывающее на уподобления лже-Христа «катящемуся» по небу солнечному кругу или колесу). Вообще дорогие сердцу лица, жених, невеста, мать и пр., величаются народом ярким или жарким солнцем (серб.), красным солнышком (русс.). Ср. Владимир красное солнышко в русских былинах.

Чехи, хорутане и сербы клянутся солнцем, а русские простолюдины — светом Божиим: «Чтоб мне свету Божьего не взвидеть»[416]. В большие праздники весенние и летние русский народ ходит караулить «играющее» при восходе своем солнце и приветствовать его песнями. В сербских рождественских песнях солнце, увидев рождество Христово, «од радости тринут (трижды) заиграше»[417]. Купальская или петровская малорусская песня начинается так: «Из-за гори сонечко иде и грае», — или: «Заграло сонечко на Ивана, — Де сходить сонце, сходить, там грае»[418]. «На Ивана рано — соунце играло», — поют белоруссы[419]. Некоторые купальские песни в припевах обращаются к солнцу: «Сонейко, сонейко!» — этим возгласом начинается каждый стих двух белорусских купальских песен, записанных Чечотом[420]. Мораване гадают по солнцу, словаки и русские призывают его как божество в заговорах[421]. Многие обрядные изречения народ произносит, обращаясь лицом на восток или к самому солнцу. В сербской свадебной песне отец уговаривает дочьневесту обратиться к солнцу и помолиться истинному Богу и жаркому на востоке солнцу: «Окрени се сунцу на истоку, — Помоли се Богу истиноме — И жаркоме на истоку сунцу»[422]. В болгарских песнях девушка смотрит на солнце и вопрошает его, или даже крестится на солнце: «К'рст си чини бела Ружа, — К'рст си чини срешта слънце»[423]. «Выйду я в чистое поле, стану на восток лицом, на запад хребтом», — произносит великорусский заклинатель[424], или: «Выйду на широку улицу, на восток лицом, на запад тылом, послонюсь и помолюсь»[425]. «На восток он (молодец) Богу молится», — читаем в русской былине[426].

В Никоновой летописи свет христианской веры сравнивается со светом солнечным: «И бысть благочестие велие, а сияше вера христианская яко солнце»[427]. В древней повести о девицах смоленских, како игры творили, говорится о ночи, «в которое родился пресветлое солнце великий Иоанн Креститель»[428]. Солнцем праведным нередко именуется и Иисус Христос. Затмение солнца, наводящее ужас на человека, издревле служило в народном суеверии знамением предстоявшего общественного несчастья. По общему во всей северной Европе поверью, солнце во время затмения съедается злой силой: «И солнце не бысть светло, но аки месяц бысть, его же невегласи глаголют снедаему сущу», — так объясняли себе затмение и в древней Руси. В Литве верят, что змоки и чародеи постоянно нападают на солнце во время его бега — и оно от того меркнет[429].