Божье Дело

— Совершенно! Откуда нам знать, что легенды о Золотых Яблоках Гесперид или Золотом Руне не вели свое происхождение от шуток, и лишь впоследствии приобрели символическое значение?

Не имея ответов на эти вопросы, впрочем, как и на все остальные, Алиса спросила:

— Значит, вы пытаетесь связать эту отвертку с делом Словоблудов. Она избавила бы их от необходимости все время взрывать и копать? Они смогли бы утихомириться и прекратить нести словесную чушь?

— Я уверен, что они сотни раз натыкались на нее и отшвыривали в сторону, отказываясь распознать ее значение.

— Может быть, так оно и было. Но что она, все-таки, означает?

— Это еще один ключ к осознанию того, что лучше бы им заглянуть внутрь себя, задуматься о причине своего наказания и о том уроке, который из него следует.

Этот инцидент изрядно испортил мне настроение. У меня было ощущение, что я все глубже и глубже погружаюсь во тьму, созданную существом, которое посмеивается надо мной, оставаясь в глубокой тени. Случайной ли была встреча с Аллегорией и его туманные зловещие советы?

Но времени раздумывать над этим не было, так как мы вышли на боковую дорогу, которая вела к больнице. Вдали уже виднелись белые памятники на кладбище за высоким проволочным забором. Наверное, я простоял на месте дольше, чем мне показалось, потому что Алиса тронула меня за руку:

— В чем дело?

— За этим забором — кладбище государственной больницы. Мелтонвиллское кладбище — по другую сторону дороги. Отец мой похоронен в земле, принадлежащей властям штата Иллинойс, мать лежит на деревенском кладбище. Они и в смерти разлучены так же, как были разлучены в жизни.

— Дэн, — ласково произнесла Алиса, — нам не мешало бы поспать пару часов, прежде чем двигаться дальше. Мы прошли большое расстояние. Почему бы не навестить могилы ваших родителей, а затем поспать там? Как вы к этому относитесь?

— Весьма положительно. Спасибо, Алиса, — как-то натянуто ответил я. Вы — замечательный человек.

— Вовсе нет. Просто этого требуют приличия.

И надо же ей было произнести эти слова именно тогда, когда мое отношение к ней стало чуть теплее!

Мы двинулись дальше. Навстречу нам брел крупный рыжеволосый мужчина. Он прямо-таки выпучил глаза на Алису, и так засмотрелся, что я невольно напрягся, ожидая таких же неприятностей, как при встрече с Поливиноселом. Заметив меня, мужчина остановился, ухмыльнулся и разразился громким хохотом. От него так и разило Пойлом.

— Что это с ним?

— Не знаю, — ответила Алиса. — Подождите! Так вот оно что! Поливиносел и все остальные, должно быть, сразу же признавали в вас новенького.

— Но почему?

— Да из-за вашей лысины! Вы видели здесь хоть одного лысого мужчину? Готова поклясться, что нет. Вот почему так смеялся этот парень!

— Если это так, то я меченый! И Поливиноселу остается только велеть своим почитателям искать лысого.

— О, дела вовсе не так плохи, как вам кажется, — успокоила меня Алиса. — Вы не должны забывать, что поток новичков не ослабевает и что в процессе адаптации сейчас находится большое количество бывших солдат. Вы вполне можете сойти за одного из них. Ну, хватит, идемте. Поспим немного.

Кусты по обе стороны каменной арки кладбища выросли выше моего роста. Железные ворота были распахнуты настежь и покрылись ржавчиной. Внутри, однако, я не заметил ожидаемого запустения и буйных зарослей сорняков. Их подстригали овцы и козы, которые стояли тут и там, как статуи, посеребренные лунным светом.

Я вскрикнул и рванулся вперед.

Могила моей матери зияла, как темно-коричневый зев. На дне виднелась черная вода. Гроб стоял у одной из стенок ямы. Очевидно, кто-то вынул его, а затем небрежно швырнул назад, и он застрял торчмя в жидкой грязи. Крышка гроба была отброшена. Он был пуст.

— Спокойно, Дэн, — произнесла стоящая сзади Алиса. — Не стоит так волноваться.

— Вот они, ваши нимфы и боги Нового Золотого Века! Грабители могил! Вурдалаки!

— Не думаю. Им не нужны ни деньги, ни драгоценности. Давайте осмотрим все кругом. Должно быть какое-то иное объяснение.

Мы осмотрелись. И увидели Козла Плаксивого. Он сидел, прислонясь спиной к надгробью. Козел был таким большим, черным и неподвижным, что казался отлитой из бронзы составной частью памятника. И еще он был похож на «Мыслителя» Родена — «Мыслителя» в котелке на голове и набедренной повязке. Но было в нем нечто живое — глаза, в которых блестели слезы.

— Скажите, пожалуйста, — спросил я взволнованно. — Зачем раскопаны все эти могилы?

— Благослови вас Господь, мой мальчик, — произнес он со слегка провинциальным акцентом. — Видать, здесь погребен кто-то из ваших близких?

— Моя мать.

Слезы еще обильнее полились из его глаз.

— Главное — вера, мой мальчик. Правильно? И вы будете счастливы, когда я поведаю вам преславную новость. Видите ли, здесь погребена моя собственная любимая жена.

Я не нашел в этом ничего, что сделало бы меня счастливым, но предпочел помолчать и подождать, что он скажет дальше.