Босс моего бывшего

Савинов распахивает дверь своего кабинета и жестом обводит просторное помещение. Ряды книжных полок, одинокий цветок на подоконнике, светло-голубые «голые» стены и широкий стол в центре. На нём ворох бумах, эппловский монитор и гора папок, которая опасно кренится и вот-вот завалится на пол.

Я прохожу к столу, первым усаживаюсь в мягкое кресло напротив, а Савинов занимает своё место. Сложив на относительно чистом участке стола руки, он пару секунд смотрит на меня изучающе, а после выверенным движением достаёт из стопки нужную папку. Вот это профессионализм.

Раскрывает папку, нервными длинными пальцами постукивает по пластиковому уголку, углубившись в изучение лежащих внутри документов. От глубоких раздумий морщины на высоком лбу становятся глубже, а нижняя губа странно подрагивает. Я же чувствую себя школьником, которого вызвали на ковёр к директору школы и в воспитательных целях мучают неизвестностью.

– Вы тянете время, – сообщаю, и Егор Витальевич, кивнув, переводит на меня взгляд.

– У нас в клинике произошло небольшое ЧП, – переходит к сути, и голос опасно трескается, вот-вот сорвётся на писк. – Только из-за большого уважения к вашей семье мы не вызвали полицию.

Егор Витальевич откашливается и, закрыв папку, складывает поверх неё руки.

– Вы один из наших главных спонсоров, потому я, скажем так, попрал правила и решил для начала переговорить с вами. Всё-таки случай нетипичный, мы с таким до этого не сталкивались.

– Егор Витальевич, я вас слишком уважаю для того, чтобы прямо здесь устроить некрасивый скандал. Или вы говорите чётко и ясно, или я за себя не ручаюсь.

– Да-да, – поспешно взмахивает руками и начинает сначала: – Юлия Евгеньевна пыталась проникнуть в мой кабинет и украсть вот это.

Он протягивает мне папку, а я пару мгновений ошалело смотрю на неё.

– Вернее, проникла. Просто украсть ничего не успела.

Смахивая на идиота, я таращусь на папку в его руке, а в голове гудит тревожная сирена.

– Это её история болезни, – поясняет, ожидая от меня какой-то реакции, но я, честное слово, вообще ничего не понимаю.

– А зачем ей это было нужно? – удивляюсь, окончательно превращаясь в идиота.

Савинов дёргает плечом, мол, понятия не имею. И продолжает, а папка немного дрожит в его руках:

– Естественно, у нас всё продублировано в электронном виде, технический прогресс как-никак. Возможно, если бы мой коллега вовремя не вошёл, она бы и до компьютера добралась, но нашли её здесь, – обводит рукой кабинет, – и в этот момент она пыталась уничтожить бумаги.

«Она»… Савинов намеренно не называет мою жену по имени, словно ему проще говорить о Юле, как о незнакомом человеке.

Савинов ещё что-то говорит, но я его не слышу. Вернее, слова улавливаю, но они пролетают мимо сознания. Сейчас в моей голове тысяча мыслей, и ни с одной не могу толком справиться.

Юля? Пробралась в кабинет и рвала в клочки историю болезни? Да ну, ересь какая-то. Бред! Но врач так смотрит на меня, и я по глазам его вижу: не врёт.

В моём положении и статусе есть один неоспоримый плюс: со мной давно уже никто не шутит. Розыгрыши, тупые приколы – всё это осталось в далёком прошлом. И у меня нет ни единого повода не верить в слова Савинова, и от этого особенно тошно.

Я откидываюсь на спинку кресла – весьма удобного кстати, – но из-за чудовищного напряжения сводит все мышцы. Пользуясь тем, что нас с Савиновым разделяет широкое деревянное полотно стола, я бью себя по бедру кулаком. Егор Витальевич не заметит, а мне станет проще.

– Вот, посмотрите, можно сразу на пятый лист, минуя прочие, – врывается в хаос моих мыслей голос Савинова. Егор Витальевич тычет в меня уголком синей папки, внимательно на меня глядя. – Мы провели внутреннее расследование, пока ожидали вашего приезда. Но так и не поняли, что так сильно встревожило Юлию Евгеньевну. Может быть, вам что-то странным покажется? Всё-таки вы её муж, больше нашего понимаете.

Надо посмотреть в историю болезни, напоминаю себе. Нужно понять, за каким чёртом Юля пошла на это. А потом, когда всё встанет на места и в голове хоть немного прояснится, пойти в палату к этой чёртовой дуре, окончательно слетевшей с катушек, и…

Что «и», Дима? Ударить её? Тряхнуть так, чтобы шейные позвонки разлетелись? Наорать, пугая случайных свидетелей? Опозорить её и себя ещё сильнее?

– Она чем-то серьёзно больна? – спрашиваю, в упор глядя на Савинова. Ловлю даже малейшие оттенки эмоций на его лице, но Егор Витальевич лишь качает головой.

– Ну… если вы имеете в виду онкологию или психические расстройства, что-то смертельно опасное, то нет, – он как-то неловко ёрзает в своём по истине роскошном кресле и отводит взгляд.

Всего на долю секунды, но мне хватает, чтобы выхватить наконец сраную папку и вгрызться всем своим сознанием в каждую написанную там букву.

– Вы же помните, её на скорой привезли…

– Да, я там тоже был.

Так, дата рождения, домашний адрес, прочее-прочее – пока ничего интересного.

– Юлия Евгеньевна была… не в самом лучшем состоянии. Помимо травмы…