Босс моего бывшего

– Ты меня совсем не знаешь.

– Не знаю, но чувствую. Я не хочу и не могу от тебя отказаться, – Дима говорит это, и не верить не получается. – Сам не понимаю, что со мной творится, но сопротивляться устал. Надоело выдумывать причины, почему мы друг другу не подходим.

Он действительно кажется дико уставшим. Растерянным. Его хочется обнять и гладить по спине, но сама мысль о жалости к Поклонскому нелепа.

И мы молчим, глядя друг другу в глаза, а в голове крутится тысяча разных мыслей.

Таблетки, таблетки… что же за таблетки? А когда мысль оформляется, меня бросает в ледяной пот. Я ведь уже не предохраняюсь! Замуж собиралась, детей хотела, организм готовила и очищала… чёрт.

Я точно знаю: несмотря на обрушившуюся на нас страсть, Поклонский не забывал о рисках.

Ведь, по сути, что ночью произошло? Случайный секс между незнакомцами. Терапия моего разорванного в клочья сердца и удовлетворение его одержимого желания мною обладать. Уверена, через пару дней Диму отпустит, да и я окончательно успокоюсь.

Но куда в такие ночи без надёжной латексной страховки, да?

По современным меркам я очень поздняя. Мне почти двадцать шесть, и мужчина, с которым захотелось бы чуть больше, чем приятные свидания, появился лишь пять лет назад назад. Никогда не забуду глаза Лёни, когда он понял, что первый у меня. Это было… забавно и чуточку обидно.

– Варя, приём-приём, – Поклонский машет рукой перед моим лицом, и я моргаю, растерянно улыбаясь.

– Прости, я задумалась.

Сплетаю пальцы в замок, разминаю кисти рук и мысленно решаю, что мне дальше делать. Так не должно быть, нужно как-то это заканчивать, пока не стало слишком поздно.

– Ты меня даже напугала, – Дима хмурится и кладёт ладонь мне на лоб. – Температуры нет… всё хорошо?

– Да, Дим, всё отлично.

Дёргаю головой, сбрасывая его ладонь, и Дима мрачнеет, лишь на миг теряя самообладание.

Он действительно тревожится обо мне?

Поклонский смотрит на часы, что-то в уме прикидывает:

– Мне нужно к встрече готовиться, после уеду в город по делам, – Дима постоянно меня касается, а я понимаю, что мне это приятно. – Будь на связи, хорошо?

– Я же твой номер в чёрный список добавила, – ехидно напоминаю, а Поклонский смеётся, запрокинув голову.

– Точно. Как я мог забыть?

– Думаешь, после того, что было, я растаю и выну тебя из бана?

– А что? Так и оставишь там пылиться? – снова смеётся, только глаза уж очень серьёзные, ледяные и колючие. Так и норовит разрезать без ножа и проверить, как устроена.

Наклонив голову, запускаю руки в волосы и намеренно причиняю себе боль, чуть оттягивая пряди. Мне нужно успокоиться, нужно свернуть эту бессмысленную лавочку, от которой будут только проблемы. Поклонский – одна большая проблема.

– Варя, я сейчас скажу одну вещь, а ты меня внимательно послушай: у меня впереди трудный развод. Будет… война, истерики, ложь, попытки изменить моё решение.

– А ты его не изменишь?

– Нет. Я принял его задолго до твоего появления. Оно зрело много лет, и наконец рвануло.

– Дима, я тоже скажу, и ты меня послушай: не хочу хоть как-то этого касаться. Не хочу и не буду.

– Мой развод тебя не касается. Это только моё дело, а ты живи и получай удовольствие. Просто будь рядом.

Кажется, с меня хватит. Поклонский душит меня своими принятыми за двоих решениями, к которым я не готова. Не могу по щелчку пальцев переключиться от роли обманутой любимым мужчиной невесты до любовницы всё ещё женатого мужика. С детства не люблю американские горки, меня на них укачивает до рвоты.

Теперь главное – правильные слова подобрать.

– Да не просто это, как ты не понимаешь? – взрываюсь, вперёд подаюсь и между нашими лицами всего лишь сантиметры. – Ты в своей голове всем назначил роли: эта бывшая, а вот эта – будущая. Просто потому, что тебе так хочется, ты так решил. Так не бывает, Дима. Может, в бизнесе получается, а в жизни не так это работает.

Он отходит от меня. Засунув руки в карманы, отворачивается к окну и долго в него смотрит. Тишину нарушает лишь рваное дыхание, от которого его плечи ходуном ходят.

– Ты всё ещё любишь своего суслика? – так и не обернувшись, прерывает тишину, и от вопроса этого плакать хочется.

– Я…

– Не любишь, – выносит вердикт. – Иначе бы ночью не выкрикивала моё имя. Просто бы молчала или назвала меня Леонидом.

Чёрт, я ведь и правда ни разу за всю ночь не подумала о Лёне. Будто не было его в моей жизни. И, казалось, что каждым движением, прикосновением, поцелуем стиралась сама память о бывшем.

– Дима, это всё не имеет значения.

Поклонский оборачивается и в два шага снова оказывается рядом. Я поднимаюсь, гордо в лицо ему смотрю, а внутри ураган.

– А что тогда имеет, а?

– Просто эта ночь…

– Была ошибкой? – усмехается и вдруг ладонями обхватывает мои щёки, удерживает мой взгляд. – Озвучь это, Варя. Вот прямо глядя мне в глаза сейчас скажи.

– Говорю.

– Что говоришь? Словами через рот говори, чтобы я понял. Объясни мне.

– Эта ночь была ошибкой, – выдавливаю, потому что так правильно. Только так и правильно.