Бородинское поле

Курсанты знали: там сражаются окруженные врагом наши

дивизии. Еще сегодня утром они встретили идущих оттуда

бойцов. Заросшие щетиной, изнуренные, они молча прошли

через боевое охранение, не желая отвечать на вопросы.

Святослав пристально всматривается вперед: сержант

определил ему сектор для наблюдения. Впереди открытое

поле убегает к дальней опушке рощи,, из которой и должен

появиться враг. Ничто не мешает обзору, даже одинокая

молодая березка метрах в двадцати. Хотели срубить ее, но

пожалели: уж больно хороша. Ветки идут снизу, чуть ли не от

самой земли, изящной копной, похожей на луковицу. Одна

сторона листвы золотисто-желтая, другая светло-зеленая, но

зелень в золото переходит постепенно, без резкой границы.

Рядом со Святославом его приятель и сосед по строю Максим

Сергеев - плотный низкорослый крепыш с улыбчивым лицом и

всегда удивленными глазами.

Святослав мечтал о подвиге и считал, что ему повезло,

когда его назначили в боевое охранение. Они первыми

обнаружат наступающего врага, первыми откроют внезапный

прицельный огонь, и он, Святослав Макаров, начнет свой

боевой счет. По его предположению, впереди у фашистов

должна будет идти разведка. Сказывали, как правило, это

мотоциклисты. По ним-то он и будет стрелять, целясь сначала

в водителя, а уж вторым выстрелом снимет сидящего в

коляске пулеметчика. По стрельбе у Святослава всегда была

пятерка. Конечно, лучше бы иметь автомат, чем эту винтовку.

Но в их группе всего два автомата: у сержанта и у Максима.

Правда, у каждого из них по две ручных и по одной

противотанковой гранате, и они могут вести настоящий бой. Но

это не входит в их задачу: боевое охранение обязано

предупредить своих товарищей о приближении врага. Короткая

стычка, а затем - отход.

Время тянулось медленно, и хотя солнце слегка

пригревало, все же в шинелишках и кирзовых сапогах сидеть

на одном месте прохладно. Напряженность ожидания

постепенно смягчилась, начали негромко, полушепотом

разговаривать друг с другом.

Максим пристально смотрел в лицо Святославу и с

детским благодушием удивленно улыбался своим мыслям.

Странный он какой-то: улыбается без причины. А может, и есть

причина, но Святослав не станет спрашивать - он серьезен и

сосредоточен. Тогда Максим сам сказал:

- Я на твои глаза загляделся. Чудные у тебя глаза,

никогда в жизни ни у кого таких не встречал.

- Чем они чудные? - недовольно отозвался Макаров.

- Бывают голубые, черные, карие, зеленые. А у тебя

какие-то желтые. Нет, не желтые, а какие-то желто-карие,

зеленоватые и в крапинку.

Максим Сергеев не первый сказал об этом Святославу,

многие говорили. Такие глаза у мамы.

Мама… Все еще не хочется верить, что нет ее в живых. И

Наташки нет. Они заплатят, трижды проклятые фашисты,

дорого заплатят за маму и Наташку, за все заплатят. И этот

Святославов день расплаты наступил. Хорошо бы, пошли они

сегодня, вот сейчас. Святослав не дрогнет. Он пойдет на

подвиг, он не боится смерти, готов умереть за Родину, но

прежде должен отомстить. Он должен убить не одного, а хотя

бы трех фашистов: за маму, за Наташку, за себя. Вот только

плохо, что у него не автомат. Он машинально потрогал

противотанковую гранату. Тяжелая она. Но если фашисты

пойдут на них в атаку, он швырнет противотанковую в самую

гущу атакующих. Ему живо представляется психическая атака

белых, запомнившаяся с детства по кинофильму "Чапаев".

Жаль, что у чапаевцев не было противотанковых гранат и

автоматов. А Максим снова прерывает мысли, мешает думать:

- Посмотри, Слава, на березку. . Как хорошо, что мы ее не

срубили. Красотища какая. А? Как невеста. А скажи, отчего так

получается: одна сторона у березки желтая, другая зеленая? Я

такого прежде не видел.

- Прежде ты многого не видел, - вместо Святослава

сказал сержант. - Фашистов тоже не видел. А теперь увидишь.

Холодное тело противотанковой гранаты все время

напоминает о себе. Уничтожить одного или даже пять

фашистов просто (так кажется Святославу). Выйдут они вон из

того леса, идут на тебя, подпускай поближе, целься

хладнокровно и нажимай на спуск. По правде сказать, это не

такой уж и подвиг. Другое дело - сбить самолет или уничтожить

танк. Святослав уже представил себе, как пойдет на него танк

и как он удачно бросит гранату под гусеницу, а потом будет

расстреливать экипаж. Вот это уже подвиг. За это полагается

боевой орден. А может, и Золотую Звезду Героя дадут.

А музыка боя все ближе, слышна отчетливей. Она

врывается в приятные и тревожные думы Святослава и

развеивает их. Слышен явственно гул моторов - там, впереди,

в роще. И вдруг - это так неожиданно - из рощи на опушку