Бородинское поле

опускалось за дымчатый горизонт. В прохладном воздухе стоял

острый запах пороховой гари и чего-то едкого, исходящего от

горящих танков.

Генерал Гудериан получил сообщение, что взять Мценск

не удалось. И тогда он отдал приказ авиации - бомбить город и

железнодорожную станцию.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Под вражескими бомбежками на железнодорожной

станции Мценск разгружались стрелковая дивизия и танковая

бригада. Они прибыли как раз в тот день, когда танковая

бригада полковника Катукова, полк пограничников и

мотоциклетный полк, истекая кровью, сдерживали натиск

танков генерала Лемельзена. Собственно, главная тяжесть

сражения легла на плечи танкистов, которые наносили по

фашистам дерзкие, молниеносные удары из засад и тут же

отходили, не давая втянуть себя в продолжительный бой с

численно превосходящим противником.

Всегда уравновешенный и невозмутимый полковник

Катуков считал, что в данной обстановке самой эффективной

может быть лишь подвижная оборона. Она позволяет измотать

противника, нанести ему физический и моральный урон,

выиграть время, дать возможность прибывающим в

подкрепление частям и соединениям занять позиции. Когда на

закате солнца, потеряв восемь танков и десятки солдат,

Лемельзен был вынужден приостановить наступление, Катуков

отвел свою бригаду на несколько километров в сторону

Мценска.

Отходили ночью, под покровом густой темноты,

тщательно маскировали свой отход. Враг не должен был знать,

что наши части оставили рубеж, на котором произошел

ожесточенный бой и который так и не смог переступить

неприятель. Сохранить свой отход в тайне нужно было вот по

какой причине: кто-то из танкистов - то ли капитан Гусев, то ли

лейтенант Лаврененко или и тот и другой - предложил

комбригу на оставляемых позициях создать ложную оборону,

которая должна принять на себя завтра первый удар

гитлеровцев.

- Как вы это представляете? - спросил Катуков. -

Конкретно?

- В роще, на опушке, из веток создадим нечто наподобие

стогов, - начал пояснять горячий, непоседливый Дмитрий

Лаврененко. - Вроде бы танки замаскированы. А для большей

убедительности сунем в каждую такую копну по бревну, вроде

бы ствол от пушки. Сверху "фокке-вульфы" не поймут и бревно

за всамделишный танк примут.

- Предположим, воздушного разведчика вы обманете, -

вмешался комиссар бригады Бойко. - А если сухопутные

разведчики подойдут и своими руками пощупают ваши

деревянные стволы, что тогда? Вся ваша затея пойдет

насмарку. Так?

- А мы, товарищ комиссар, на этот случай и настоящий

танк оставим, - отозвался из темноты капитан Гусев.

- Товарищи дело предлагают, - слазал Катуков и,

обращаясь к Бойко, заключил: - Я думаю, их идею надо

поддержать. А для охраны ложного рубежа одного танка,

разумеется, мало.

- Разрешите моей роте, товарищ полковник? - снова

послышался из темноты голос Гусева.

После успешного ночного рейда роты в Орел капитан

Гусев пользовался у начальства особым расположением.

- Достаточно будет взвода, - решил комбриг.

В это время к нему подошел связной и сообщил, что

генерал Лелюшенко срочно вызывает к себе командира и

комиссара четвертой танковой бригады,

Полковник Катуков был серьезно озабочен предстоящим

боем. В том, что завтра немцы будут наступать, никто не

сомневался. Комбриг понимал, что завтрашний бой будет

более ожесточенный, чем сегодняшний. "В сущности, сегодня

была всего-навсего проба сил", - думал Катуков. Он имел

довольно объективное представление о Гудериане и его

танковой армии.

Катуков был озабочен и судьбой танковой роты старшего

лейтенанта Александра Бурды, который в одно время с

капитаном Гусевым ушел в ночной рейд в стан врага и до сих

пор не вернулся. Никаких вестей. Неужто погибла вся рота, все

до единого? Тревога в нем нарастала. А что, если угодили в

ловушку? Конечно же будет неприятный разговор у генерала

Лелюшенко, возможно, за этим и вызывает, может, разведка

получила хоть какие-нибудь вести о роте Александра Бурды.

Не вытерпел, спросил комиссара:

- Как думаешь, зачем вызывает комкор?

- Ясно зачем - завтра бой. Поставит задачу бригаде, -

ответил Бойко.

- Бурда мне не дает покоя, - после долгой паузы

отозвался Катуков, когда они подъезжали к командному пункту

комкора, где уже собрались командиры соединений и частей.

- А я думаю, что все будет в порядке - вернется наш

Бурда, - сказал Бойко. - С танками вернется.

Долгой и темной октябрьской ночью танкисты Гудериана

отдыхали в теплых домах, набираясь сил для завтрашнего

боя, в то время как командующий армией проводил совещание

с командирами соединений. Он был сильно взвинчен,