Бородино

Я вспоминаю, как строили старую больницу. Я даже помогал собирать продукты для прежней деревенской больницы. Она сегодня стоит пустая, то есть не совсем, иногда там военные квартируют, летом обычно там курсы живописи, рисунка, моделирования. Обнаженную натуру пишут в специально оборудованном помещении на чердаке. Там девушки — стоят или лежат. А те, кто их рисует, трудятся над их силуэтами, напоминающими отчасти горные цепи, низменности, тундру. Сейчас стена вся увита диким виноградом, он доползает до самой крыши. Отдельные плети проползают между кирпичей на чердак и потом снова прорастают усами наружу».

В небе кружили два коршуна.

Один из них кричал.

Придя домой, поднялись наверх, где висела гравюра с изображением замка Бехбург, над которым по вечерам распускаются хризантемы.

Катарина принесла суп-лапшу, потом жаркое из говядины, картофельное пюре, овощной салат. Она хитро улыбалась.

«Вообще-то Ханса Бютикофера там тоже не было», — сказал Баур. Я в этот момент как раз приступил к жаркому, перед глазами — заснеженные ели, долина Юстисталь.

В травинках отражался большой участок торговца яйцами.

Катарина принесла кофе.

«У бригадира Ребера доброе лицо старого индейца, — сказал Баур, заставив меня вздрогнуть, и тут же продолжил, назидательно подняв кверху указательный палец: — Биндшедлер, я тут на Рождество книгу в подарок получил, от Катарины, называется Как вздох буйвола зимой[17]».

Баур принес книгу, показал обратную сторону обложки. Там было написано: «Что такое жизнь? Это свечение светлячка в ночи. Это вздох буйвола зимой. Это маленькая тень, скользящая по траве и исчезающая на закате» (Кроуфут, предводитель черноногих индейцев, незадолго до своей смерти в 1890 году).

Из Амрайна вновь стали доноситься звуки труб, барабанная дробь. Возможно, та парочка с коляской снова в пути, так что имеются субстанции, способные противостоять разрыву времен.

Баур между тем открыл обращение вождя Ситла, произнесенное в 1855 году при передаче своей земли губернатору Стивенсу. Баур читал: