Борьба за трон

– Мне надоели эти постоянные заговоры, – раздраженно заметила леди Мария. – Боюсь, что они кончатся гибелью всех участников.

– Если бы этот план был приведен в исполнение с самого начала, тогда все давным-давно было бы устроено, – произнес Вальтер.

– Бог не благословит такое злое дело! – воскликнула леди Фенвик.

– Поговори с отцом Петром, – с неудовольствием промолвил ее муж. – Он сумеет убедить тебя, что ты не права. А меня ты не переубедишь, мое решение принято.

– Вы также решились взяться за это дело? – спросила она Вальтера.

– Непременно.

– В таком случае не стоит и говорить с вами. Я поговорю с самим королем.

– Тебе совсем незачем вмешиваться в это дело. Королева решила, что узурпатор в любом случае должен поплатиться, и его величество не пожелает больше говорить об этом.

С первых же дней своего возвращения в Сен-Жермен Беатриса почти безотлучно была при королеве и маленьком принце, который успел искренне к ней привязаться. Она вставала очень рано и подолгу простаивала в церкви на молитве; эти благочестивые подвиги придавали ей изможденный и усталый вид.

Полковник Тильдеслей постоянно спорил с ней, но без всякого результата, и начинал даже тревожиться за ее здоровье. Придворные дамы не могли прийти в себя от изумления, как могла Беатриса перемениться до такой степени.

Однажды в замок приехала мадам де Ментенон в сопровождении Людовика. Королева поспешила поделиться с нею новостью и объявила, что Беатриса собирается в монастырь. Мадам де Ментенон выразила желание лично переговорить с молодой девушкой. Послали за Беатрисой, которая не замедлила явиться.

– Бедная девушка! Она уже и теперь стала монахиней! – сказала мадам де Ментенон, взглянув на Беатрису. – Но, может быть, в монастыре она, действительно, будет счастливее. Впрочем, она, кажется, помолвлена с капитаном Кросби, который спас короля?

– Да, бедный капитан в отчаянии, – отвечала королева.

Приблизившись к мадам де Ментенон, Беатриса сделала глубокий реверанс версальской гостье.

– Ее величество передали мне, – начала мадам де Ментенон, – что вы собираетесь в монастырь. Едва ли вы могли уже так устать от мира, и я думаю, что вы потом будете глубоко раскаиваться.

– Я не устала от мира, – возразила Беатриса, – я только хочу бежать от его искушений.

– Это хорошо. Но, когда вы войдете в монастырские стены, вам придется предаться исключительно Богу. Надеюсь, что ваше решение не есть результат ссоры с капитаном Кросби?

– Мы не ссорились с капитаном. Это единственная связь с миром, которая у меня еще осталась.

– Но легко ли вам будет разорвать эту связь?

– Надеюсь на помощь Господа Бога.

– Я вам советую месяца на два поселиться в Сен-Сире, – сказала мадам де Ментенон. – Вы вступите там под начало настоятельницы, и, если через два месяца ваши чувства не переменятся, вы можете вступить в монастырь. Я переговорю о вас с мадам Сен-Жеран.

– Благодарю вас от всего сердца за ваше ко мне внимание, – сказала Беатриса, делая реверанс.

– Вы думаете, пребывание в Сен-Сире отклонит ее от ее намерений? – спросила королева, когда Беатриса удалилась.

– По всей вероятности, – отвечала мадам де Ментенон. – Тут она воочию увидит, что такое монашеская жизнь.

– Следовательно, для капитана Кросби есть еще надежда. Надо будет сказать ему.

Отправляясь в Лондон, Вальтер Кросби не мог не проститься с Беатрисой. На этот раз она согласилась принять его.

– Вас напрасно отговаривать от вашего безумного намерения. Мне теперь дело представляется совершенно иначе, чем прежде. Я считаю его великим преступлением и желала бы, чтобы оно не удалось. А если оно удастся, то вы всю жизнь будете чувствовать угрызения совести. Можно убить принца Оранского в битве или при самозащите, но напасть на него из-за угла – недостойно порядочного человека, и я уверена, что вы откажетесь от этого намерения.

– Я уже так далеко зашел по этому пути, что отступать мне нельзя, – смущенно отвечал Вальтер.

– Никогда не поздно отказаться от дурного дела. Предоставьте это дело судьбе: она лучший судья. Она не позволит принцу Вильгельму погибнуть, и ваша рука не поднимется против него. Не берите себе на душу такого греха, Вальтер. Оставьте это намерение, от которого я теперь прихожу в ужас. Я готова была бы донести на вас, если бы только могла.

– Не ожидал я этого от вас, – мрачно промолвил Вальтер. – Но ваш ум, очевидно, подавлен печалью. Вы, очевидно, забываете, что Вильгельм Оранский – злейший враг нашей религии, что он сделал все, что мог, для того, чтобы погубить всех, кто исповедует римскую веру. Такого врага следует уничтожить. Если такова воля Божия, он и будет уничтожен. Он принес столько зла нашей стране, что его мало присудить к двенадцати казням. И каждый раз я готов был бы выступить его палачом.

– Мне больно слышать это. Вы говорите так по ложно понимаемому чувству долга.

– Бог покарал королеву Марию, восставшую против отца, – возбужденно продолжал Вальтер. – Она умерла, и брак ее остался бездетен. Пройдет еще немного, и я уверен, что не станет и самого Вильгельма.