Борьба за троглодитов

Дэвам приносили щедрую пищу — жертвы — в посвященных им капищах или рощах. Но религиозно-государственные реформы древнеперсидских царей Дария и Ксеркса в 5 в. до н. э. ввели зороастрийский культ у всех покоренных народов и запретили массовые кровавые жертвоприношения, зато предписав не хоронить людей, а оставлять их трупы дэвам. Из текстов видно, что до законов Ксеркса дэвам поклонялись в Кахистане (в горных провинциях Ирана, Афганистане и северной Индии) и в Скифии, то есть в Средней Азии и на Северном Кавказе. В капищах дэвов после реформы стали возносить молитвы богу Ахура-Мазде, дэвы же были сведены до положения бесов, злых демонов, которых запрещено подкармливать. Только ислам негласно восстановил это разрешение. Но в мусульманской книжной культуре дэв, как и джин, как и шикк, а также гуль изукрашены замысловатейшей фантазией.

Глубоко в кладовых народа слово дэв продолжает жить в своем древнем смысле: им обозначают волосатого бессловесного дикого человека сваны на Кавказе, таджики в Дарвазе.

АНТИЧНЫЙ МИР

Пантеон античных богов сформировался как персонификация названий разных видов духов. Некогда были множественны и марсы, и гермесы, и апполоны, и юноны, и гераклы и другие персонажи пантеона. Но были ли эти пробожества в самом деле духами? Изучение этрусских прабожеств, как и архаичного слоя греческих и римских верований, показывает великое изобилие наименований, за которыми, однако, вырисовывается однородный в существенных чертах образ. Всякие сирены, сатиры, паны, сильваны, фавны, нимфы, если называть только самые общеизвестные имена, первоначально рисовались совсем не сверхъестественно, напротив, натуралистично. Их считали видимыми, хоть почти неуловимыми, смертными, хоть и очень долговечными. Людей эти существа избегают, но все-таки притягиваются к ним нахлебничеством и похотью. Их приурочение к местностям и ландшафтам — не олицетворение природы, оно просто говорит о местопребывании. Живут предбожества в лесах, рощах, среди деревьев, на лугах, в прогалинах; у источников, у ручьев, у рек, на горах, возвышенностях, скалах, среди камней (они приурочиваются к высоким горам много раньше, чем религиозная мысль отождествит эту горную заоблачность с «небесами»); в гротах, пещерах и подземных обиталищах (откуда позже развивается представление о подземном мире, хтонические божества). Другая группа или более поздняя ступень — тоже нелюди, но полуодомашненные, вернее, полуприрученные человеком. На возделанной усадьбе, в доме крестьянина приживается отдельная особь, отныне отгоняющая от поселения или дома других себе подобных, как, впрочем, и злоумышленных людей. Чуть ли не каждая община и деревня или личное владение имели своего стража, а иногда предание локализуют их на нивах, выгонах, в фруктовых садах и виноградниках, на скотном дворе, в хозяйственных и жилых строениях. Они слышимы, видимы, осязаемы, но как и те, что таятся в природе, они не имеют речи — голоса их невразумительны и годны разве что для гадания.

Только на следующей ступени, вероятно, когда эти существа, исчезая, становятся лишь воспоминаниями, они обрастают магической силой покровительства или возмездия, делаются гениями-покровителями лиц и фамилий, профессий и добродетелей. Их толкуют то как сверхлюдей, то как пребывающих попеременно в облике человека и какого-нибудь зверя, то как составленную наполовину из человеческого тела, наполовину — из нечеловеческого (коня, козла, быка, льва, змеи, рыбы, птицы). Наконец, античные боги приобретают индивидуальный, единичный характер и начинают олицетворять великие силы природы, великие человеческие страсти и способности.

ЕВРОПЕЙСКОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Раз речь шла выше о Греции и Риме, уже ясно, что поздний реликтовый неандерталец исторического времени — достояние не только Азии, но и Европы. Да, средневековье знало его и сохранило нам немало памятных заметок. Один из очагов — земли по Дунаю, издревле получившие имя Паннония, как страна обильная панами. Долго сохранялись реликты в Альпах и в прилегающих массивах лесов. А изучение фольклора и преданий Северной Европы — от Прибалтики и Скандинавии до Ирландии и Исландии — говорит за то, что и здесь люди долго знали их в натуре, а потом в течение многих поколений перемалывали дошедшие сведения на жерновах сказок.

Европейский средневековый фольклор предоставляет образцы всех ступеней переработки сырья. В Ирландии, например, где последние живые неандертальцы, похоже были выловлены и перебиты в XVII или XVIII веках, они, явно со слов очевидцев, с продирающим по коже натурализмом введены Свифтом в ткань вымыслов («йэху»). Но более призрачно отражены они в Ирландских народных легендах о леприконах и великанах. Какие же кладези сырья для новых исследований в этом антропологическом направлении открывает скандинавский, немецкий, французский фольклор! Предстоит перечитать несчетные источники и книги. Здесь назову только двух ученых, стоявших у самого порога вторжения в антропологический субстрат поверий.