Бомба Гейзенберга

— Два чинука на одиннадцать часов! — доложил Ронштейн. Лидылло подскочил к совмещенному орудию Гном-Роун.

— Я, блин, тебя...

— Вызывай вельтхальтеров! — Борковский занял место у командирской консоли.

— Прошу поддержку с воздуха, прошу поддержку с воздуха! — орал оруженосец Дембек в микрофон. — Где эти долбаные вельтхальтеры?

— Шестерка чинуков сбрасывает зайцев на два часа, — доложил Раппапорт.

— Вали их, Жук!!! — заорал Борковский.

Все-таки пятидесятка шикарно пела, даже если имелась в виду цель на расстоянии в три километра. Десант высаживался сменно там, где это предусматривал в своих планах вражеский штаб.

— Где вельтхальтеры?

«Гном-Роун» заклинило на первой же очереди. Лидилло схватил двадцати килограммовый молот и начал валить в замки.

— Курваааа!!! Прервать загрузку боезапаса! — орал Вавржинович. — Машину снабжения подать в заааад! Иисусе-Мария святая...

— Шлемы надень! — скомандовал Борковский.

Вавржинович со своей командой пытался вытащить машину снабжения боезапасом из грязи.

— По последним координатам... огонь! — Борковский большими пальцами отключал ограничители спусков для всего экипажа.

«Пинг», — услышал Вишневецкий на своем посту наблюдателя. Через какое-то время на месте высадки десанта вырос стремящийся в самое небо дымный столб. «Ринг» — еще один столб вырос рядом с первым.

— Езус-Мария, да где же вельтхальтеры? — Жук явно не доверял способностям радиотелеграфиста Дембека.

— Отъебись!

— Сам отъебись!!!

— Мясом не бросаться! — Это был Борковский. — Давай шесть штук вокруг зоны высадки!

— Так у нас ничего не останется!

— Исполнять!

— Пинг, пинг, пинг... пинг... — произнесло трехсотмиллиметровое орудие «Сортира», а точнее, прерыватели у них в шлемах. Вишневецкий напялил противогаз, потому что тем чем-то, что возвышенно называли «воздух», внутри «Огненноглазой» дышать было уже невозможно. Пинг, пинг...

— Я голый!!! — завопил Раппапорт в интерном. То есть, противопехотных снарядов у них уже не было.

— Давай фугасные. — Борковский в дыму пытался найти консоль связи. — Вавржинович, курва... перегружай!!!

— А хрен там! — раздалось в наушниках. — Меня выгнали на предполье... долбаные «Семинолы»...

Из-за прерывателей они не слышали ничего, что происходило снаружи. По-видимому, вьетнамские «Семинолы» хорошенько подготовили сброс, раз Вавржинович опасался выставлять нос из кустов.

Пинг, пинг, пинг...

«Сортир» тяжело двинулся назад, пытаясь увернуться от ракет вьетнамцев. Пинг, пинг... Один вертолет был буквально распылен в воздухе трехсот миллиметровым фугасом. Примитивный компьютер «Сортира» справлялся на удивление хорошо.

— Ou yeeeeesss... Tonkin boys! Isn’t?

— Раппапорт... прекрати болтать по-еврейски.

— Это был американский, пан офицер!

— Тогда говори по-еврейски... Лишь бы я хоть чего-нибудь понимал.

— Ваааааааааааааааа!!! — завыл Дембек у консоли связи. — Вельтхальтеры!!!

— Никогда я еще так не радовался при виде немцев.

— Швабы, мать их ѐб... Welcome here! Yes, yes, yes!!!

Над холмом появилось шесть германских вертолетов в идеальном строю. Пара из них тут же были сбиты к чертовой матери вьетнамскими «Семинолами». Третий жестоко получил в топливный бак, но каким-то образом еще держался. Остальные выпустили ракеты.

— Да поможет Господь Люфтваффе!!! — орал Дембек в микрофон. — Боже, помоги Люфтваффе!!!

«Семинолы» даже не притормозили. Очередной «Вельтхальтер» свалился в огне на рисовое поле. Это была транспортно-штурмовая машина. В связи с этим, она не была ни хорошим транспортником, как «Чинук», ни хорошим штурмовиком, как «Семинолы»... Это был «Вельтхальтер» — «Держатель мира», как звучало его шумное наименование, или же «Бюстгальтер», как называли его польские солдаты — потому что только для этого он, более-менее, мог пригодиться.

— Сейчас им надают по заднице! — прошипел Борковский.

Пинг, — сообщили прерыватели у них в шлемах. Фигня! Промах! Пинг! Промах! Пинг... Боеприпасов у них больше не осталось.

— Господи Иисусе, Езус-Мария!....

— Кто тут вызывал скорую помощь? — раздалось неожиданно в наушниках. — Запорчик? Аппен-дицитик замучил?

Эскадрон «Лосей Ф», называемых «Косинерами» спускался из-под редких облаков.

— Ай-вай... красотки вы мои, — шепнул Раппапорт. — Да я вам даже пиво поставлю!

— Ты, курва... — наушники заорали с удвоенной силой. — Одинм пивом, жидок, не отделаешься!

За короля, сейм и Жечпосполиту! — кто-то из пилотов произнес обязательную формулу, запуская свои пулеметы и пушки.

— Ты чего? — Раппапорт рассмеялся. — У тебя и вправду запор?

Лоси, бросая бомбы, прошли над долиной. Каждый, кто имел доступ к перископам в «Сортире», не мог оторвать глаз от визиров.

— Скорая помощь отбывает, желая приятного дня, — раздалось в наушниках. — Напоминаем, что всякий вызов кареты скорой помощи без серьезной причины оплачивается дополнительно!

— Понял, не дурак. — Борковский отвернулся от командирской консоли. — Сбрасываемся на водяру для летчиков. — Он снял шлем и потряс им в качестве копилки. — Давайте, давайте, скидываемся, artillerymen. — Этим он доказал, что английский для него язык не чужой.