Болтун

Во всяком случае взгляд его был наполнен недетским разочарованием. Тогда я впервые понял, насколько человечны мы все, разумные, неразумные, большие и маленькие, принадлежащие к разным народам и стремящиеся к разным целям. Как человечны мы все, как можем друг друга понять, даже не используя слов.

Я много раз перешагнул через это знание на войне.

И до нее тоже, но это другая история, которую я однажды тебе расскажу.

Мы вышли из леса. Забавно, моя Октавия, в нашем крохотном городке никогда мы не покидали лес, но от компаунда принцепсов деревья отступали, словно он был заражен чем-то, что боялся воспринять лес.

За кованным, черным забором со стрельчатыми арками ворот располагался, наверное, десяток вежливо сторонившихся друг друга домиков. Все они были старинными, построенными еще в середине прошлого века. Чиновники въезжали в них, словно во временные квартиры. Это были роскошные, высокие постройки с открытыми, увитыми плющом балконами, террасами и столиками.

Уголок твоей средиземноморской родины в лесах Бедлама. Никто лучше принцепсов не умеет игнорировать реальность, в их компаунде словно бы менялась даже погода, они не обращали внимания на зимний холод, потягивая холодный чай за столиками и катаясь на лошадях, пока наемные рабочие вычищали снег с их крылец.

Компаунд производил давящее впечатление, все было слишком большим, слишком дорогим, и в то же время удивительно мрачным. Темные тона, темные окна, черные громоотводы с геральдическими лилиями и инициалами давно умерших людей, передавших свой дом следующим поколениям властителей.

Погода, как это часто бывает в Бедламе, быстро испортилась. К тому моменту, как мы дошли до компаунда, уже накрапывал дождь.

Я смотрел на эти дома, больше похожие на замки, с высокими башенками, с кованными заборчиками на крыше, чтобы и там можно было попить чай, рассуждая о мире внизу.

Была, по меркам будних дней, глубокая ночь, принцепсы, у которых сегодня не было праздника, вероятнее всего сидели дома. Но окна были пусты и темны.

— Они вправду так рано ложатся спать? — спросила Сельма.

— Они же скучные, — сказал я. — Что им еще делать?

На деревьях висели странные штуки, может ты знаешь их, а может они были модными только среди принцепсов, вынужденных жить с людьми бездны. Штуки эти были похожи на птичьи клетки, висели на цепочках и чуть покачивались. Но вместо птиц в них были заключены цветы.

Мне стало противно, потому что я считал посыл так: на вашей мерзкой земле мы не станем даже сажать цветы, она не достойна этого.

Цветы, оторванные от земли смотрелись красиво и жутко, было множество таких клеток, и нигде не было засохших растений, принцепсы следили за своими домами и заключенными в клетки садами.

Я смотрел за забор, на кружевные занавески, на высокие дома, блестящие машины и клетки с цветами, висящие на деревьях. Мне было завидно, потому что прежде я не видел ничего такого, не то чтобы красивого даже, а дорогого.

Это был мир, лишенный человеческой неряшливости, или она была сведена к минимуму. Знаешь, даже самые красивые вещи с годами получают отпечаток пребывания в нашей смертной Вселенной. Эти дома словно только что возникли из ниоткуда, и хотя я знал, что на протяжении моей жизни они были здесь всегда, я не мог в это поверить.

— Это твой дом, — прошептал я Младшему. — Мы сейчас перелезем за забор, оставим тебя там, перелезем обратно и очень быстро поднимем шум, чтобы ты не мерз, хорошо?

Ветер и дождь усиливались, я подумал, что это значит: в этом году мы избежим пожара из-за расставленных в лесу свечек.

Ветер вырвал из ворот протяжный скрип, испугавший Младшего, он прижался к нам, задрожал. Все казалось пустым, словно мы были совсем одни. Никогда еще мы не чувствовали себя такими одинокими в лесу, но как только вышли из него — чужое пространство сразу показалось нам жутковатым.

Словно бы ни один из этих домов не был населен. А если и был, то когда-то давным-давно, и теперь остались только призраки тех людей. Много лет спустя я понял, чем был вызван наш ужас. Мы не считали принцепсов за людей, как и они нас. Принцепсы являлись просто функциями, и попав туда, где были они, мы чувствовали себя в безлюдном, пришедшем в запустение месте.

Лес, полный сумасшедших людей был нам, как ты понимаешь, роднее, чем эстетика твоего народа, заключающаяся, как ты и сама знаешь, в отсутствии человеческого фактора.

Будь ты на моем месте, ты ничего такого уж страшного не увидела бы в этих красивых, высоких домах, но мне они казались маревом из другого мира, ульями для призраков.

В них было нечто величественное, но и мертвенное тоже.

— Жутковато, — сказала Гудрун.

А Сельма сказала:

— Жутковато? Да это же место, откуда на тебя непременно должна кинуться кровавая кукольница!

— Рудольф же сказал, что выдумал ее.

Младший с интересом трогал забор, удивляясь, что он холодный. К тому моменту, как я взял его, чтобы перелезть с ним через ограду, я уже не был вполне уверен, что хочу оставить брата в этом страшном месте. Но меня утешала мысль, что для него оно вполне естественно.