Большой облом

– И было мне видение, и сказал мне Господь: Много глупостей в сердце человеческом, и глупейшая из них та, которую мудростью почитает. Итак, не подавляй в себе того, что молва числит греховным, незаконным, противоестественным, ибо не ведаешь, что хуже: слушаться себя или молвы.

– Это он так наркоманию реабилитирует, – пояснил Аргутинов недоумевающему Рябько. – Идеолог хренов.

– Идеология – это по вашей части, господа милицейские, – возразил парнишка. – Ваша антинаркотическая пропаганда есть просто сотрясение воздуха, имитация бурной деятельности с нулевым результатом. Все равно как среди пингвинов проповедовать христианство. Кто из тех, кто решился испробовать наркотик, не осведомлен о последствиях? Все всё знают, но никого это знание не останавливает. Как вы думаете, почему?

– Потому что козлы! – убежденно воскликнул другой лейтенант. Рябько хихикнул, но тут же взял себя в руки, поспешив прикрыть легкий приступ неуместной смешливости уместным кашлем.

– Такой ответ тебя устраивает? – невозмутимо осведомился капитан.

– А вас? – не растерялся парнишка.

– Здесь я задаю вопросы!

– Задавайте, – пожал плечами задержанный.

Аргутинов внушительно откашлялся, пошуршал бумажками, вздохнул…

– Да что с ним цацкаться, товарищ капитан! – не выдержал паузы один из лейтенантов. – Всыпать ему по первое число и весь сказ!

– А не маловато будет? – усмехнулся Аргутинов, кивая на свой настольный календарь, где самодовольной «тройке» составлял компанию глупый «нуль».

– Вудро Вильсона на вас нет, лейтенант, – заявил задержанный.

– Кого на мне нет? – подскочил тот оскорбленно.

– Исиков! – одернул Аргутинов подчиненного. Затем перевел отяжелевший взгляд на парня. – Объяснись.

– Томас Вудро Вильсон, двадцать восьмой президент Соединенных Штатов, введением сухого закона положил начало американской мафии, в великой борьбе с которой американцы побили на сегодняшний день все рекорды кретинизма[36]. Один только закон этого техасского осла Глазго о контроле за наркотиками через ужесточение надзора за продажей пробирок и колб стоит многих томов психиатрических исследований[37], я уж не говорю о других, еще более невменяемых. Наркобароны нарадоваться не могут столь твердой решимости американцев иступляться в идиотии безнадежного противостояния и впредь. Ведь каждый конфискованный и уничтоженный героическими придурками грамм наркотика повышает рыночную стоимость оставшихся граммов, делает риск их изготовления, доставки и продажи оправданным. Искушение быстро и круто приподняться становится все более и более соблазнительным. Если ничего не предпринимать, оставить все как есть, и только и делать, что ужесточать законы в отношении торговли, распространения и употребления наркотиков, да увеличивать государственные ассигнования на святую борьбу с ними, то в результате на земле нашей на матушке останутся одни наркоторговцы, наркоманы да наркоборцы. Все эти отделы, подотделы, управления и прочие конгрегации по борьбе с «незаконным оборот наркотиков» (для меня это звучит не менее дико, чем борьба с незаконным круговоротом воды в природе) есть не что иное, как святая инквизиция. Бороться надо за уменьшение побочных воздействий того или иного наркотика на психику человека, за сведение к нулю токсичности, привыкания, абстинентного синдрома… Вот, к примеру, вы, господин капитан, что выберете: гидролиз или трижды очищенную, десятилетней выдержки водку?

Парнишка умолк и выжидательно уставился на Аргутинова. То же самое проделали и все присутствующие, знавшие отнюдь не понаслышке об оригинальном хобби капитана – гнать в домашних условиях для личного потребления всевозможные водки, наливки, настойки, ликеры чистейшей выработки и двойной (если не тройной) очистки. Увлечение зашло уже так далеко, что помимо персонально разработанных этикеток для тех или иных марок и сортов, Аргутинов недавно заказал в стеклодувной мастерской несколько дюжин нестандартных бутылок, им лично изобретенных конфигураций и форм. Неизвестно, знал задержанный об этом хобби, или придуривался, будто не знает, но он, окинув несколько удивленным взглядом физиономии присутствующих, поспешил продолжить.

– Можете не отвечать, вопрос риторический. А бедному наркоману просто не из чего выбирать: колись, нюхай, глотай, кури что есть, да еще и Бога благодари, что хоть что-то есть. И стоит эта дрянь, – между прочим, вашими усилиями, господа, – куда дороже водки «Смирнофф» или коньяка «Хеннеси-Экстра»…

– Зато по шарам бьет не в пример чувствительней, – позволил себе вставить умное слово тот из лейтенантов, который не был Исиковым. – И от водки такого не натворишь, что твои корефаны наркоманы под балдой вытворяют.

– Что бы они ни вытворяли, – многообещающе улыбнулся парнишка, – ни Ленина, ни Сталина, ни Гитлера им не переплюнуть. А эти товарищи с геноссами даже водки не пили, были самые, что ни на есть, убежденные приверженцы «здорового образа жизни».

– И что ты предлагаешь? – вздохнул устало капитан. – Сделать весь мир вольным городом Амстердамом?