Большая стрелка

Гурьянов легко ушел с линии атаки. Художник опять бросился на него. Нож летал у него из руки в руку, как заговоренный.

– Умеешь, – оценил полковник, уклонившись от очередного выпада.

Художник перевел дыхание и вдруг с диким воплем рванулся в последнюю атаку, решив, что или убьет противника сейчас, или умрет сам.

Но рука с ножом попала в жесткий блок, хрустнула. Нож выпал из нее. Гурьянов зажал противника в мертвой хватке.

– Больно, сука, – жалостливо прошептал Художник.

– А им больно не было?

– Мне больно… Ну давай. Не тяни, – прохрипел атаман руднянских.

Гурьянов резким движением свернул ему шею и толкнул в бассейн.

Полдела сделано. Оставалась вторая половина. Тоже нелегкая…

* * *

– Ужас какой, – сказала Вика, протягивая через круглый столик газету Гурьянову. – Я его знала.

– Правда? – Он отставил маленькую чашку с крепким кофе, который официант в «Шоколаднице» только что принес ему.

– Красивый был мужчина. Представительный. VIP-класс. Кстати, и Костя его знал.

– Я тоже с ним как-то встречался. Не старый ведь мужик. Крепкий. Кажется – весь мир в кармане. А смерть уже за спиной. И ты не знаешь этого. Не привык к близости костлявой. И не можешь смириться, что она пришла за тобой.

Некролог был на пятой странице. Большой, с портретом.

«Скоропостижно скончался известный российский бизнесмен, председатель совета директоров финансово-инвестиционной компании «Амстан» Владимир Афанасьевич Лупаченко»…

Действительно, скончался скоропостижно. Только в газете не написано, от какой болезни. А болезнь была редкая – лучевая.

Не вовремя Лупаченко затеял ремонт в своем кабинете. Туда привезли новую, тяжелую, кожаную мебель в допотопном, монументальном, солидном стиле. Ему мебель понравилась. И кабинет дизайнеры оформили на «отлично». Только одного он не ведал – что в его кресло перед рабочим столом зашита ампула с радиоактивным веществом.

Вот так и получается. И все предосторожности, бронированные машины, натасканные охранники оказались невостребованными. Ведь нужно было одно – счетчик Гейгера, а о нем-то и не подумали. За четыре дня председатель совета директоров «Амстана» хватанул смертельную дозу.

Впрочем, если бы не подвернулся этот случай, подвернулся бы другой. Гурьянов решил, что Лупаченко жить не будет.

– Как у тебя на работе? – спросил полковник.

– Нормально. Дела в гору пошли. – Она отхлебнула кофе. – Никита, ты не представляешь, кто ко мне вчера заявился на работу.

– И кто?

– Лешка.

– Этот подлец! И чего хотел?

– Я была одна. Он меня обнял и говорит: «Вика, родная, давай забудем то мелкое недоразумение. Все прошло». Представляешь?

– А ты?

– Я дала ему по морде. Он просто взбесился. Я думала, он меня ударит. Даже руку занес. Тогда я объявила, что те двое моих знакомых заглянут к нему вечерочком. И мне стало его жалко. У него был вид несчастного человека.

– Понятно. – Гурьянов усмехнулся.

– Мне жалко несчастных людей. Потому что я такая счастливая.

– Да-а? – протянул Гурьянов. – С чего бы это ты такая счастливая?

– Потому что у меня есть ты. – Она положила свою ладонь на его. – Самый лучший. Рыцарь Айвенго.

– Ну что ж. Я польщен… Любовь моя. – На этот раз он не заставлял себя произнести это слово. Оно вырвалось само.