Большая стрелка

– Вчера закончили работу. Шайтан сказал правду. Действительно, имела место многоступенчатая афера по перекачке крупных денежных сумм. Сначала на Кипр, потом в офшоры. Ну а дальше – Швейцария. Все сходится к фирме «Амстан».

– Как мы и думали – Лупаченко? – спросил Влад.

– Он, голубчик, – сказал Гурьянов.

Лупаченко – это председатель совета директоров компании «Амстан». Да-да, тот самый друг Кости, который так убивался о его гибели и помогал Гурьянову с похоронами. Это он организовал аферу с переброской денег, предложив Косте легко заколотить приличную сумму. А когда почва загорелась под ногами и встал вопрос – что дороже, дружба или собственное благополучие, ответ был прост: своя шкура ближе к телу. Предательство, ты многолико…

– Так что дело не закончено, – сказал Гурьянов.

– Что с ним делать?

– Председатель совета директоров «Амстана» – большая шишка. У него бронированный «Мерседес», машина с профессиональной охраной. Его сильно берегут. В Кремле ногой кабинеты открывает… И все равно, думаю, недолго ему осталось.

– Интересно, почему Художник не пришел на стрелку? – задумчиво произнес Влад. – Не в его привычках прятаться за чужие спины.

– Ты знаешь статистику. На самолеты, которые разбились, опаздывали в среднем в три-четыре раза больше народу, чем на обычные рейсы. Люди чуют запах гибели. Художник тоже почувствовал. Но ему не спрятаться. Ребята в Службе пошустрили, обнаружили следы его недвижимости. Вилла в Испании. Сказочное место. Чистый воздух. Средиземное море. Покой и воля.

– Красота.

– Я люблю Испанию, – сказал Гурьянов. – Консервативная страна. Низкий уровень преступности. Даже разборок там не было, пока наши братаны у них недвижимость не стали скупать.

– И что?

– Русская мафия теперь разборки там между собой чинит. Кровавые, – многообещающе произнес Гурьянов.

* * *

В Москве уже холод. Слякотная осень, простуды. Серый город. Давящее небо. Сопливая мерзость.

Тут же – солнечно, тепло. Фрукты, хорошее вино, которое испанцы пьют вместо воды. И главное – ощущение, будто улетел на другую планету. Вырвался из притяжения надоевшего мира, отбросив за собой, как отработанные ступени, все заботы, проблемы.

В Москве пока ловить нечего. Команда уничтожена. Армен мертв. Шайтан мертв. К Политику хода нет – там могут ждать.

Художник ощущал не разочарование и раскаяние, а какое-то отупение. И вся его жизнь представлялась странной компьютерной игрой, где приходилось проходить разные уровни сложности, а вокруг сыпались замертво толпы виртуальных врагов. Вот только компьютерную игру можно загрузить заново и начать сначала. А удастся ли ему начать сначала жизнь? Вряд ли. Что-то в нем сломалось… Хотя время лечит. Отлежаться здесь, затем вернуться в Россию, где имя Художника еще что-то значит. Набрать команду и начать опять завоевывать сферы влияния… Если удастся. Тогда, много лет назад, начинать было проще. Тогда он презирал опасности, его пьянил риск. И он не дорожил собой. А сегодня, после всего произошедшего, он все чаще просыпался ночью и ощущал, что панически боится смерти.

Он сидел в надувном кресле на краю бассейна и посасывал холодный апельсиновый сок. В бокале позвякивали кусочки льда. Рядом на столике стояло блюдо с яблоками и персиками и лежал любимый нож с выкидными лезвиями.

Все-таки до чего шустро разделались с его командой! Художник не мог понять, как все получилось. Их будто преследовал злой рок. О бойне в Мытищинском районе он имел самые смутные представления, пользовался в основном скудными сообщениями из СМИ. С оставшимися в живых руднянскими выходить на связь боялся.

Началось с того заказа на устранение рядового фирмача и с погони за бумагами. Тогда он начал один за другим терять людей. И те загадочные фигуры – бывший опер и еще какой-то менеджер. Не от них ли все шло? Но чтобы двое народных мстителей уничтожили мощную организованную группировку – такое просто невозможно!

– Ну что, Художник, перекинемся словечком? – послышалось откуда-то сзади.

Он медленно повернул голову и увидел того самого типа – родственника погибшего фирмача. И воспринял это как-то без удивления.

– Ты кто? – для порядка спросил Художник.

– Я? Человек, которому сделали больно. – Полковник подошел к владельцу виллы и остановился от него метрах в трех.

– Ты родственник того дурачка, которого мы… – Художник широко улыбнулся. – Точно. И что тебе надо?

– Ты же знаешь, Художник, зачем я здесь.

– Ты пришел за мной. Такой ангел смерти, да?

– Нет. Просто советский офицер.

– Голубые береты? Рыцари плаща и кинжала? Это ты с моими ребятками разобрался?

– Я.

– Круто. Уважаю, – без эмоций произнес Художник, оценив, что в руках противника нет оружия. Это давало шанс.

Неожиданно резко Художник схватил кнопочный нож и вскочил на ноги.

Гурьянов улыбнулся. Уже лучше. Он знал, что так будет. И его это устраивало.

– Волки сами на забой не идут! – воскликнул Художник. – Нет, фраер! Мы еще побьемся!

Ножом он владел виртуозно. Лезвие мелькало, рукоятка скользила между пальцев. Сделал выпад, лезвие прочертило дугу.