Большая чистка сорок четвертого года. Кот привратника

Я постучался к мистеру Миллеру, и мне было разрешено проникнуть через окно в его кабинете на пожарную лестницу, в результате запутался в проводке и чертовски больно ушиб колено, еще не забывшее булыжник в придорожных травах поблизости от Нью-Кингстона. Потом вернулся в коридор и на глазах у брюнетки долго рассматривал огнетушитель, делая в блокноте подробные записи. На этом, собственно, моя фантазия относительно деятельности пожарного инспектора истощилась, я вышел на лестничную площадку, прикрыл за собой дверь, сел на ступеньку и минут десять размышлял.

Потом встал и двинулся наконец к пожарной лестнице, предназначенной для президента Сэвиджа. Вот тогда и началась самая потеха.

Пробраться туда можно было, лишь обманув бдительность мисс Дархэм. К счастью, наружный коридор шел вдоль большого зала (с блондинкой), а потом под прямым углом сворачивал параллельно внешней стене президентского кабинета.

Сторожевой пост мисс Дархэм располагался вплотную к его внутренней стене и соединялся с ним дверью. Так что заметить меня она никак не могла, для этого ей пришлось бы специально выйти в наружный коридор.

Быстрым шагом я пересек пространство большого зала. Дверь в кабинет личной секретарши была закрыта. Длинный коридор, как она и объясняла, упирался в окно с порыжевшей надписью «Аварийный выход». Я попытался поднять раму, и она неожиданно легко заскользила вверх, значит, ролики были смазаны недавно. Высунул голову, и тотчас в левый глаз попала соринка. Уголком носового платка удивительно ловко (что это со мной случилось?) извлек частичку шлака, крупную, как снежинка. Завел правую ногу за выступ окна и уселся верхом. Повернулся к окну лицом, перенес через карниз левую ногу. Рама опустилась, а мистер Ливайн спрыгнул на площадку пожарной лестницы, предназначенной для эвакуации президента, и очутился в сорока футах от окна его кабинета.

Это была задняя стена Национального квакерского банка, кирпичная, покрытая черным бархатом сажи. Снизу поднимался монотонный гул вентиляторов, как обычно во внутренних дворах учреждений. Ну и конечно, струились снизу запахи из столовой: пахло жареным мясом, не успевшим остыть с утра. М-м! Я вспомнил незабвенный сандвич Джорджа, проглотил слюну. Пришлось себя одернуть и вновь сосредоточиться на роли пожарного инспектора. Извлек из кармана пилочку для ногтей, поскоблил перила — проверил, насколько они проржавели. Осторожно попрыгал на одном месте — испытал лестницу на прочность. Наблюдай кто-нибудь за мной со стороны, вряд ли мои действия показались бы ему убедительными. Не уверен, что именно так ведут себя пожарные инспекторы. Лысый толстяк сердито топает ногами по железной площадке — вот как это выглядело. Я уже собрался записать в блокнот: «Пожарные лестницы в удовлетворительном состоянии», как вдруг возле меня что-то звонко клацнуло, и в следующее мгновение я почувствовал, что покрываюсь натуральным холодным потом. Дело в том, что за мной, оказывается, и впрямь наблюдали. Мало того, я произвел на наблюдателя такое отвратное впечатление, что он, не долго думая, вознамерился меня пристрелить.

Только не спрашивайте, кто это был. Я не видел этого негодяя ни тогда, ни после. Но могу поклясться, ему отвалили приличную сумму за то, чтобы он возненавидел меня лютой ненавистью.

Мне еще повезло — я как раз отклонился всем туловищем вправо, когда пуля отколола увесистый кусок от стены напротив того места, где несколько секунд назад билось любвеобильное и доверчивое сердце мистера Ливайна. Сначала мне пришло в голову, что кто-то таким странным способом пытается обратить на себя мое внимание. Чтобы дать ему понять, что он этого добился, я изо всех сил саданул кулаком по рифленому полу площадки (вы, конечно, догадались, что я лег). Вторая и третья пули ударили в стену на фут выше моей макушки. Я вскочил, пробежал три-четыре шага, намеренно сотрясая лестницу снизу доверху. Четвертая прожужжала так близко от моего уха, что зловещий этот звук помнился мне еще неделю. Я позорно встал на четвереньки, но продолжал продвигаться к окну Сэвиджа. Неужели он не слышит выстрелы и грохот, который я поднял, топоча по листовому железу? Двор был гулкий, ниже этажом из окон уже раздавались недоумевающие голоса служащих. Я на секунду замер, потом стремительно вскочил — пуля раздробила кирпич в дюйме от моего виска — и, как лягушка, прыгнул вперед. В трех футах от себя за стеклом я увидел великого человека — впервые не на портрете или журнальном снимке. Этот, по моей версии, серый кардинал Республиканской партии, абсолютно бесстрашно всматривался через стекло во двор, пытаясь понять, что там происходит. Он открыл окно в тот самый момент, когда я завопил: «Осторожнее!» Шестой выстрел разнес вдребезги верхнее стекло, но банкир остался цел. Я перемахнул через подоконник и, рухнув на Сэвиджа, повалил его на пол.