Больно укушенная

— Единственное, что ты можешь сделать, — сказал он, пожимая руку Этана.

— Твой соплеменник сегодня был очень храбрым, — сказал Этан. — Джефф помог спасти его.

Мы посмотрели на Джеффа, который сейчас баюкал Коннора своей неперевязанной рукой, Таня смотрела на них обоих с улыбкой.

— Он хороший парень, — сказал Габриэль. — И хороший представитель нашей Стаи.

— Что по поводу моей машины? — спросила я. — Я имею в виду, что не хочу злоупотреблять своим радушным использованием Мерседеса.

Габриэль и Этан переглянулись, я не смогла расшифровать почему, но была уверена, что это было связано с историей машины, и тем фактом, что Этан хотел ее.

— Как оказалось, — сказал Гейб, — Возникли проблемы с поиском лобового стекла.

Я нахмурилась. — Я думала, что Мэллори сказала, что ее починили?

— Только капот, — пояснил Гейб. — Его было достаточно легко найти. Целое стекло для Вольво, которая была произведена еще до твоего рождения, сложнее найти. И не беспокойся о машине. У тебя есть более важные вещи, о чем думать. Семейные вещи. Это на первом месте.

— Согласен, — сказал Этан, скользя своей рукой в мою.

Киины долго не задержались, под предлогом того, что Коннора нужно отвезти домой и уложить спать. Их быстро сменили мои родители, которые приехали последними. Они оба были официально одеты; она в блестящее платье, он в смокинг. Они, вероятно, узнали о пожаре только после мероприятия, на котором были.

У моей мамы были заплаканные глаза. Мой отец выглядел затравленным, как будто ему внезапно напомнили о его собственной смертности.

Мы поднялись, когда они пришли. Моя мама практически подбежала ко мне, обнимая так сильно, что к моим рукам прилипли блестки.

— Вы говорили с врачом? — спросил мой отец.

— Еще нет, — сказал Этан. — Он все еще в хирургии.

Мой отец посмотрел на меня, и впервые, на сколько я могла вспомнить, в его глазах был страх. Человек, который покупал себе путь по жизни, осознал, что у смерти всегда были карты для игры и она редко проигрывала.

Он обернул руки вокруг меня и сжал. — Ты могла убить себя, Мерит. Ты могла убить себя.

Это была уникальная способность трагедии пересекать трещины между людьми, даже глубокие расселины между членами семьи.

— Я в порядке, — сказала я, похлопывая его по спине. Я оценила объятие, но это не делало его менее неловким, учитывая нашу историю. — Я в норме.

— Как это произошло? — спросила моя мама.

— Мятежники, — ответил Этан. — Те же, кто напал на вампирский бизнес и Дом ранее на этой неделе.

— Что они могли иметь против Чарльза? — спросила она.

— Я полагаю, это связано с его работой в полиции? — спросил мой отец.

— Возможно, — рассеянно согласился Этан. — Мы не совсем уверены. Почему бы нам не присесть? Это может занять какое-то время.

Поскольку он был прав, мы сели на стулья, и стали ждать.

Я пыталась отдохнуть, но мой разум продолжал вращаться с вопросами. Почему они нацелились на моего дедушку? Потому что он поддерживал вампиров как Омбудсмен? Потому что он был на нашей стороне? Он долгое время был копом; казалось маловероятным, что он нажил себе врагов на службе. Перешли ли эти враги к мятежникам и анти-вампирской ненависти?

Более пугающим было то, что он стал целью, потому что был моим дедушкой? Была ли я сейчас ответственна перед своей семьей?

Горе давило на меня, и я положила свою голову на плечо Этана.

"Успокойся," — мысленно сказал мне Этан. — "Успокойся."

Я заблокировала страх и горе, и сделала, как было велено.

***

Каждый раз, когда в коридоре открывалась дверь, я подпрыгивала, ожидая новостей, хороших или плохих. Но мы прождали еще час, когда в помещение зашел мужчина с копной густых темных волос и в бирюзовой форме.

— Семья Меритов? — спросил он, его акцент был очевидным, но неизвестного происхождения.

— Это мы, — сказал мой отец, вставая.

Врач кивнул и подошел, потом сел на пустой стул напротив нас.

— Доктор Беренсон, — сказал он. — Я оперировал мистера Мерита. Операция прошла успешно, и мы переведем его в свою палату.

Я закрыла глаза от облегчения.

— Каков его прогноз? — спросил мой отец.

— Хороший. Он довольно сильно упал. У него раздроблен таз и сломано несколько ребер. У него были внутренние повреждения от балки, упавшей на него, что нанесло большую часть внутреннего ущерба. У него есть чувствительность в ногах, что просто восхитительно, учитывая, что его таз раздроблен.

— Он будет ходить? — спросил Этан.

— Он не молодой, и ему понадобится довольно обширная физическая терапия. Но, за исключением осложнений, мы имеем все основания полагать, что он снова будет ходить. Он будет у нас, пока мы не будем уверены, что он стабилен и идет на поправку, а потом вы сможете определиться между центром реабилитации и домашней медсестрой.

Джефф присвистнул. — Чаку не понравится любой из этих вариантов.

— Это не важно, — спокойно сказал мой отец. — Он останется с нами.

"Чаку это также не понравится", — мысленно сказала я Этану.

"Я подозреваю, что ты права. Но у твоего отца есть возможность и ресурсы, чтобы гарантировать, что о нем хорошо позаботятся. Он приспособится, как все мы должны."