Больно укушенная

— Он оказывает давление на Чака, чтобы убедить тебя позволить ему инвестировать Дом Кадогана.

Этан скользнул по мне понимающим взглядом. — Мы слышали о предложении.

— Наверное, он думает что вы не пойдете на это, он уже дважды названивал Чаку сегодня вечером. Он не так часто разговаривал с ним в праздничные дни, или желал ему счастливого нового года, но категорически убежден, что Чак обязан положению Дома Кадоган, чтобы принимать щедрость Джошуа.

Катчер не скрывал своего отвращения в голосе, и он не единственный кто чувствовал его. — Свою щедрость? — спросила я.

Катчер посмотрел на меня. — Твой отец думает, что ты в опасности. И он считает, что помогает.

— В опасности из-за чего? — спросил Этан.

— Он не сказал. — ответил Катчер. — Твой дед является твоим дедом, но и бывшим полицейским, он также заставил его детально выяснить, есть ли конкретная опасность. Он не придумал ничего. Чак считает, что беспорядки заставляют его нервничать.

Если вы захотели дать моему отцу прибыль от сомнения, это объяснение было вполне правдоподобным.

Я не уверена, что готова дать моему отцу кредит доверия. Его мотивы иногда благородны, но средства редко оправдано прекращаются.

— Что сказал ему Чак? — спросил Этан.

— То, что он тоже любит Мерит, но она может сама о себе позаботиться, и она не захочет, чтобы он жертвовал всем городом для ее безопасности.

Я наконец улыбнулась. Это именно та вещь, которую сказал бы мой дед.

— Я не думаю, что Джошуа поверил ему, — сказал Катчер.

Этан кивнул и посмотрел на Мэллори. — Ты тихая, — сказал он.

Она кивнула. — Я действительно не чувствую, что у меня есть много политического капитала, чтобы предложить свое мнение по поводу таких вещей, как это.

Этана явно озадачило ее заявление. Он не ожидал, что она скажет так честно, или с самосознанием ущерба для себя. И зная ее отношения с окружающими.

— Это очень...

— Правильно? — закончила она.

Это очень похоже прозвучало на прежнюю Мэллори. Я не смогла удержаться от улыбки, даже несмотря на неудачную точность ее заявления.

— Я не согласен, — сказал Катчер. — Он не понимает намека, что должен оставить Чака в покое.

— Мой дед надерет тебе задницу, если узнает, что вы были здесь, и пытались получить помощь от нас.

— Он это сделает, — согласился Карчер. — Я считаю что лучше "извиниться позже", а не просить сначала разрешения для плана действий.

— Я позвоню Джошуа, — сказал Этан. — Не для принятия предложения, возможно, немного его обуздать. Возможно, это поможет твоему дедушке.

Катчер кивнул. — Я ценю это. У него есть достаточно связей, играя секретами омбудсмена без нытья своего сына.

— Больше проблем с нимфами? — спросила я.

— Речные нимфы в этом месяце более спокойны, чем обычно, — сказал Катчер. — Чем глубже зима, тем спокойнее они становятся. Это из-за их связи с водой, она замедляется, и с ними происходит тоже самое. — Он покачал головой. — Нет, кроме остальных вещей, он работает, и начинает получать звонки от детектива Джейкобса по сверхъестественным вопросам.

— Какие проблемы? — спросила я. Мой дедушка умный и способный, но я не хотела, чтобы он находился посреди большого количества сверхъестественной драмы.

— Это перемены. Иногда консультации. Ранее на этой неделе произошло что-то странное, найдено тело на берегу озера с южной стороны, и у детектива Джейкобса были некоторые вопросы по этому делу. Вокруг происходит что-то странное. Я не знаю подробностей.

— Звучит как ужасная работа, — сказал Этан.

Катчер пожал плечами. — Это полицейская работа. И она часто бывает ужасной.

Лицо Мэллори вдруг побледнело, и она потянулась к руке Катчера.

— Мэл? — спросила я.

Она отмахнулся от меня, зажмурив глаза. — Пророчество. Наступает. Держитесь. Это похоже на предварительный чих...

Она напряглась, капли пота появились на лбу. Маги имели дискомфортную способность к пророчеству, хотя их пророчества, как правило, завернуты в загадки и метафоры, что требует терпения и воображения, для выяснения.

Это тяжелая работа, требующая затрат энергии, что может ослабить волшебников довольно серьезно.

— Кровь, — сказала она, закрыв глаза, в комнате образовался волшебный вихрь, как невидимый ураган, который вызвал у меня мурашки на руках. — Альфа и омега, начало и конец. Источник жизни и предвестник тьмы. — Она втянула воздух, и порыв слов вылился в строке. — Все ждут. Все это навсегда. Все впереди.

Она остановилась, обрывая конец последнего слова, как слишком быстро удаленная игла из виниловой пластинки.

Хотя пророчество было сказано, ее тело не освободилось от чар. Она по-прежнему смотрела тупо вперед, выражение ее лица совершенно заморожено.

— Мэллори. — Катчер позвал ее по имени.

Она не пошевелилась.

— Мэллори, — сказал Катчер настойчиво, щелкнув пальцами перед ее лицом.

Она вздрогнула, потом покачала головой. — Прости. Это было тяжело. — Она осмотрела комнату. — О чем это?

— Кровь, — сказал Катчер. — Это был трактат о том, как она хороша.