Болезнь Богов

                       Серафима вздрогнула. Она как раз хотела познакомить Сашу с Константином. Оба не проявляли интереса к друг другу, скорее – инстинктивную враждебность. Обоих заставили приложить ладонь к ладони через стекло.

                       Когда вышли на свежий воздух, Оксана сказала:

- Потерянный! Что с ним делать в двадцать один год? Пятнадцать лет в интернате, шесть лет в психушке.

- Константину надо инвалидность оформлять, - сказала Серафима. – Вторую группу дадут, квартиру за счет государства.

- По какому диагнозу?

- Шизофрения.

                       Через ворота для въезда транспорта Оксана и Серафима увидели уводимого санитаром в отделение Константину. Он обернулся, тоже их увидел. Крикнул:

- Папе  Лёше привет от Птуся передавайте!

- Кто такой, Птусь?

- Он знает!

                                                                                 42

                        Глеб попал под амнистию и вернулся в Россию. Его вину в заказном убийстве не доказали, а по экономическому преступлению амнистировали. Повидавшись с Пантелеем, он поехал навестить Анну Саакову и дочь. С Анной официально он продолжал находиться в браке.

                           Анна дверь открыла, но встретила  Глеба утрированно насмешливо. В глубине комнаты Глеб увидел сугубо мирную картину. Отец Анны, банкир Гундерман, играл в шахматы с ее вторым мужем, следователем  Митрохиным, видимо, снова ставшего вхожим в семью. Сын от первого брака , двадцатилетний Яков, погрузился в ноутбук Маша склонилась над спицами. Мама обучала ее вязать. Маша коротко взглянула на отца. Не поздоровалась. Не поднялась. Опустила глаза на спицы.

- А кто это пришел? Что это за дядя? – смеялась Анна.

- Аня, не язви! Я пришел тебя и дочь повидать!

- Но мы не знаем вас, мужчина!

- Я так изменился? – пытался отшучиваться Глеб.

- Бородатый какой  – то дядя, с усами!   Это не мой муж. Мой гладенький был.

                  Анна разговаривала с Глебом. Больше никто из присутствующих на него не реагировал.

- Мой пропавший без вести муж депутатом был. Деньги у него были. А что у вас есть, дядя?!

                   Позже пили кофе на кухне вдвоем. Через раскрытую дверь Глеб видел орлиный профиль тестя – тщедушного седенького старичка, контролировавшего влиятельнейший банк, сопутствующий бизнес, кучу “ дочек“, а за ним – склонившуюся над пяльцами Машу, холодную, безразличную к отцу, которого не видела лет десять.

- Я – твой третий муж, Митрохин – второй, первый – Сааков…

                   Анна рассмеялась, закурила:

- Задай мне еще чисто женский вопрос: кого я больше любила… До Саакова еще был нулевой. Нулевой муж – Птусь.                                                                                                     43

- …Смешное имя.

- Тебе неизвестное?

                                                                              43

                Пантелей  в своем кабинете в присутствии Любы, ее сестры и подруги напутствовал Дениса снимать музыкальный клип:

- Не Бондарчука же мне нанимать?!. Люба – девушка талантливая. Сама сочиняет тексты и поет под гитару. Даже не композитор, а музоформитель переложит гитару на оркестр. Запишите фоно. Под фоно снимете синхроны. Проходы, перебивочки. Смонтируй те, и клип готов.

                Люба согласно кивала головой. Сестра и подруга подтверждающе молчали.

- Ты чего комплексуешь? – спрашивал Пантелей  Звир Дениса. – Что ты врач? Не учился? Сейчас режиссеры – у кого деньги, а не кто учился. Новое время, Денис. Новое время.

- А оплата?

- Оплата будет, когда я клип  у тебя приму. У меня еще с отцом твоим, Арнольдом Оскаровичем, взаиморасчеты... И девчонок обязательно сними! Вон какие красавицы! Я на съемки к вам, как – нибудь, приеду. У меня сейчас переговоры с Джоном Дейли. Знаете такого? Продюсер “Терминатора”. Мне не до вас. Люба, ты с какой песни запись планируешь?

- С “Сашки “.

- Хорошая, жалостливая песня. Пацана там убили.

- Про девушек тоже нужно, - сказала Лиза.

- Про девушек следующую песню сделаем. У нас миллион самозанятых… Люб, вы тогда идите. А мы с Денисом сейчас решим.

          Девушки подошли к Алексею, подставляя щечки. Денис остался наедине с Алексеем.

           Пантелей  достал из кейса пачку долларов:

- Здесь десять тысяч долларов.

           Денис хотел взять, не считая.

- Считай!

            Денис пересчитал. Не хватало одной сотенной купюры:

- Девять тысяч девятьсот.

- Считай еще! – сказал Звир, погруженный в правку какой – то распечатки.

              Денис снова пересчитал:

- Девять тысяч девятьсот.

- Денис, как ты считаешь?! – взбесился Пантелей. – Дай, я  пересчитаю. Ничего не умеешь!

              Пантелей взял пачку. Пересчитал, слюнявя пальцы.

- Да. Одной бумажки не хватает.

               Пантелей привстал. Вытащил стодолларовую купюру из-под задницы.  Пантелей  на банкноте сидел.

- Тебя не обманешь! Мог бы одну бумажку старику на девушек оставить, - с шутливой ворчливостью сказал он.

                Денис хотел идти, когда почувствовал, что две купюры толще остальных.

- Вот эти две фальшивые.

                 Звир чуть не подскочил на стуле:

- Что значит, фальшивые?! Ты меня, что ли, подозреваешь?.. Я деньги, между прочим, в банке получил. Я их не печатаю. Если доллары иранские, не моя в том вина. Не смеши меня. Девчонкам эти две сотки отдашь. Или можешь считать, что это cash back с тех денег, что вы с Костей у меня по малолетству свистнули. Надеюсь, ты все понял, а Костя еще поймет!

                 Денис вышел из кабинета Пантелея  побитой собакой. Увидев Любу и ее товарок, он приободрился.