Боль с привкусом дикой рябины (СИ)

— Когда же вы, негодный мальчишка без всякого чувства самосохранения озаботитесь своей собственной жизнью и поймете наконец, что все происходящее между вами — попросту не правильно?

— Он мой король, — фыркает он в ответ и осторожно опускается с кушетки, но, попытавшись встать на ноги тут же вздрагивает от боли раскаленной иглой прошившей тело.

— Ребра? — безнадежно вздохнув, вопрошает он.

— Пальцы правой руки, плечо, большеберцовая кость левой ноги, — лекарь зло шипит, поднимая глаза к потолку. — и два ребра. И одно треснутое. А ещё обезвоживание, кровопотеря, истощение и…

— Достаточно, — он поднимает руку, морщась от укола миалгии. — Хочу сохранить свою призрачную веру в то, что у меня еще есть шансы пережить это столетие.

— Ваша легкомысленность порой поражает меня, — целитель насмешливо улыбается, но тут же вновь серьезнеет. — Вам лучше идти к королю. Не стоит испытывать его терпения.

О, конечно — думает он, горько усмехаясь. Ведь цена за последствия будет высока.

Уж он-то это хорошо знает. Слишком хорошо.

Но в слух он ничего не говорит, лишь позволяя себе благодарно улыбнуться и медленно, стараясь не наступать на противно ноющую ногу, покинуть Палаты Исцеления.

***

Смотреть на алую мантию короля спустя уже мгновение становится просто невыносимо — в памяти еще живы картины прошлого, забыть которые, — Леголас уверен, — у него не получается и через тысячу лет.

Но лучше уж так, чем пытаться выдержать тяжелый, полный холодного презрения взгляд пронзительных изумрудных глаз.

— Ты едва ли не сдал северный рубеж, добытый столь высокой ценой жизней многих воинов всего лишь несколько столетий назад.

— Милорд, я… — он стоит, преклонив колени и в этот миг с трудом удерживается от того, чтобы опустить взор — так много в голосе короля ничем не прикрытой ненависти.

— Знаешь, Леголас, — ядовито выделяет он имя сына, морщась, будто речь идёт о чем-то до отвращения мерзком, — я даже не могу сказать, что разочарован. В конце концов, нельзя ведь разочароваться в том, к кому с самого начала не питал определенных надежд, верно?

Он молча склоняет голову в полупоклоне, пытаясь скрыть тень пробежавшую по лицу — ни в коем случае нельзя показывать, что слова сумели достать цели, задеть, ранить его, — этот урок Леголас усвоил на отлично.

— Ну же, что молчишь? Кажется, ты ведь хотел что-то сказать — начинай, — тонкие губы кривятся в язвительной ухмылке, но король внезапно переходит на тихое шипение, заставляя наследника вздрогнуть:

— Смотри мне в глаза, когда я говорю с тобой, мальчишка. Не заставляй меня думать, что ты настолько безнадежен.

«Безнадежен». Сколько раз, сколько сотен, тысяч раз он слышал эти слова пропитанные ядовитой насмешкой, презрением, брезгливостью из уст родителя? Уже и ни вспомнить, ни сосчитать.

— Я хотел бы попросить дать моему отряду несколько дней отдыха. — Король вскидывает брови, раздраженно сужая глаза.

— Продолжай, — сухо приказывает он, выстукивая пальцами такт на резной ручке трона. Тускло блестит агатовое кольцо, переливаются рубины, вспыхивает тонкое золотое.

— Они обессиленны, многие тяжело ранены. Запасы продовольствия и лекарств в крепости давно уже подошел к минимуму, и его также необходимо пополнить в ближайшее время. И…

— Что еще? — с каждым произнесенные им словом владыка хмурился все больше, чуть рассеянно скользя взглядом по коленопреклоненному сыну.

— В ходе последней нашей битвы с орками, я потерял большую часть отряда. — Перед глазами вновь вспыхивает восковое лицо Таурохтара, в ушах набатом стучит хриплый крик Сарна и Леголасу вдруг кажется, что он вновь с ног до головы залит теплой, вязкой кровью. Друзей, товарищей по команде, своей собственной. — Нужно в срочном порядке найти подходящую замену — нельзя оставлять внешний круг рубежа без охраны. Нападения в последнее время участились, они будто знают, где мы.

— Достаточно, — обрывает его король на полуслове и устало трет переносицу, хмуро глядя на сына. — Я тебя услышал. Остальное расскажешь на следующем же заседании совета, сейчас в этом нет смысла. Сбором новых членов команды займешься сам; о выдаче всего необходимого я отдам приказ завтра же. У вас два дня, после немедленно возвращаетесь на границу.

— Возражений я не потерплю, Леголас, — холодно отрезает Трандуил, видя как тот напрягся, желая что-то сказать. — Посмеешь заговорить и времени останется с полдня, — вкрадчиво продолжил он. — О твоем наказании за едва не проигранную битву, мы поговорим позже. Иди.

Леголас нарочито вежливо улыбается, отвешивая церемонный поклон и хочет было уйти, когда у самых дверей его застаёт скучающий голос отца:

— И, дорогой мой сын, я буду очень… раздосадован в случае, если ты опять подведешь меня.

— Как можно, милорд.

Горькая улыбка искажает губы и принц оборачивается, поднимая подбородок и спокойно глядит в глаза короля, моля всех Валар и Эру о том, чтобы выдержать этот взор.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Уж постарайся.

***