Бойцы тихого фронта

Я слушал начальника Разведывательного управления, мне казалось, что его похвалы относятся к другому народу, другой партии, другим коммунистам. Неужели наша скромная работа оценивается столь высоко? Или Берзин — он не раз поступал так впоследствии во время нашей совместной работы, — не преувеличивая ошибок, неудач и провалов, давал высокую оценку успеху, чтобы вдохнуть веру в свои силы, поделиться своим революционным оптимизмом? Большевики действительно высоко ценят нашу партию, размышлял я тогда, — не случайно сам Ленин ставил ее в пример другим партиям в Европе, не случайно секретаря нашей партии избрали — по предложению Ленина — генеральным секретарем Коминтерна!..

Разговор продолжался. Я подробно, по настоятельной просьбе Берзина, описал наши операции на железной дороге. Его удивила — и он этого не скрывал — организация всей работы, начиная с получения сообщений из Софии о том, в каких вагонах находится оружие и кончая «экспроприацией» оружия и централизованным его распределением.

— Это возможно, — констатировал он, пока я рассказывал, — только при наличии сплоченной партии с высокосознательными и дисциплинированными членами.

Многие факты, о которых я рассказывал, были хорошо известны Берзину, но, несмотря на это, он хотел, чтобы я остановился на них подробнее — его интересовала моя точка зрения, моя оценка организации и выполнения операции, мой анализ допущенных ошибок… У меня возникло чувство, что Берзин желает не столько познакомиться с делами Плевенской организации, сколько взвесить мою реальную значимость бойца, организатора подполья и конспиратора… Позже я убедился, что такой подход был характерен для Берзина. Он не только знал лично каждого оперативного работника в управлении, но имел точное представление о его моральных качествах, деловых способностях, характерных склонностях и в зависимости от этого ставил такие задачи, которые в максимальной степени соответствовали их подготовке. Эта черта в работе Берзина явилась одной из предпосылок блестящих успехов советской разведки.

Берзин предложил мне работу в Четвертом управлении.

— Не говорите сейчас ни «да», ни «нет». Речь идет не об отдельном задании, даже не об известном периоде времени — речь идет о судьбе. Судьбе разведчика. Вы выдержали, по нашему мнению, необходимый практический экзамен. Второе — искусство разведчика — придет с опытом. Для нас важно, что у вас руки рабочего, сердце революционера-коммуниста, что вы любите Советскую Россию…

Наш разговор продолжался долго. Потом Берзин вызвал в кабинет некоторых своих помощников, с которыми познакомил меня. Один из них — о нем я еще расскажу в этой книге — Гриша Салнин. Он руководил отделом, в который меня потом зачислили. С ним мне предстояло выполнять за границей ответственные задания. Мы еще долго беседовали, потом расстались, договорившись, что я подумаю и дам ответ.

Я дал Павлу Ивановичу согласие работать в разведке, но попросил предоставить мне некоторую отсрочку.

— Прежде всего у меня к вам, Павел Иванович, большая просьба. — Берзин кивнул головой. — Я хочу заслужить право учиться. Хочу поработать на каком-нибудь московском заводе… Я еще ничего не сделал для советской власти, чтобы жить на всем готовом…

Тебе, дорогой читатель, трудно представить реакцию Павла Ивановича Берзина на эти мои слова. Сначала он онемел, его синие глаза удивленно раскрылись, словно ему предложили трудно разрешимую загадку, потом в них засверкали веселые искорки и он расхохотался неудержимо, заразительно. Я смутился — неужели сморозил какую-то глупость?

Берзин тут же уловил мое состояние и обнял меня за плечи.

— Простите меня, но в последнее время так редко выдается случай посмеяться… Разумеется, ничего смешного в вашей просьбе нет. Но благодаря ей вы заставили меня подойти к этому вопросу с другой стороны, и многое неожиданно показалось мне интересным и непривычным. Мы непременно найдем вам подходящую работу, — подытожил Берзин. — Опытные мастера всегда пригодятся на наших заводах. Только не забывайте, Иван Цолович, — сказал Берзин, приняв серьезный вид, — что мастеров на заводах у нас более или менее хватает, тогда как в мастерах нашего дела мы испытываем острую нужду. Вы еще не стали мастером, но я верю, что станете… Верю. Работайте и учитесь, но знайте, мы вас ждем…

Я поступил на работу на большую фабрику по выпуску мебели и музыкальных инструментов. Выдержав производственное испытание, я получил высокий разряд. Почти сразу же мне дали квартиру на Цветном бульваре — одной из красивых московских улиц. И уже в апреле заводской коллектив предложил мне, несмотря на мое желание продолжать работу, стать слушателем трехгодичного Коммунистического университета имени Я. М. Свердлова. Вероятно, это произошло не без вмешательства Берзина.