Бои в застое

– О чем бы они не говорили, почти всегда сводят к вредным привычкам. При этом спрашиваю, как поддерживают мое здоровье, мнутся. На кой они тогда мне нужны? Молодые медсестры еще ладно, – лукаво хмыкнул Брежнев, – ножками помелькают, прелестями примелькаются, хоть понимаешь, что ты еще жив. А так что-то есть вопросы к эффективности современной медицины. Ты-то вот что скажешь на счет вредных привычек?

– Я, Леонид Ильич, не профессиональный медик, поэтому мои рекомендации можно игнорировать, – предупредил Миша.

– Сам знаю, – ворчливо прервал его Брежнев, – ты мне скажи, а я уж самостоятельно решу. И ссылаться на тебя не буду. Ты ведь хоть и не медик, а помочь можешь. Юра, мой зять, так себя хвалил.

Что ж, он политес сохранил. Все по правилам, а теперь можно перейти к деловой части. Но едва он решился взяться за советы, как оказались, что они уже спустились вниз по лестнице.

Очередной охранник предупредительно открывал дверь столовой. На них обрушились чарующие запахи качественной еды. Такие, что все автоматически сглотнули. Какая уж тут медицина! Хоть и ели сравнительно недавно, но все равно мысли только о пище.

Миша из имеющейся информации знал, что Брежнев, происходящий из простой семьи, изысканной кухни не ценил, а, скорее всего, не знал. Блюда, поданные к столу, были обычными: пирожки, салаты, по желанию борщ, поскольку стандартного обеда у генсека из-за охоты не было, на второе картофельное пюре с куском говядины. Пища простая и полезная.

– Ты мне скажи, что тут вредно? – с иронией спросил Брежнев.

– Если нет обострения или тяжелой хронической болезни – все полезно, – без колебаний сказал Миша, судорожно сглотнув.

XXII век, конечно, во все продвинутый по сравнению с ХХ, кроме одной сферы – продовольствие. Ибо ресурсы планеты к этому времени истощились, а населения было уже почти тридцать миллиардов. И поэтому пища была калорийная и полезная, но искусственная и на глаз, и на вкус не соблазнительная. А здесь… С ума сойти!

Его пациент понял ощущения экстрасенса, правда, причины вывел другие. Из материалов КГБ, уже покопавшиеся в жизни экстрасенса, он знал, что тот работает кочегаром, то есть человеком является небогатым и, по зимнему времени, ему такая пища не очень частая. Поэтому он великодушно махнул рукой на накрытый стол. А там уже официантки засуетились, задвигали посудой.

Леонид Ильич к салату особо не тянулся, по его просьбе ему положили тарелку борща и несколько пирожков с горохом, а на второе – мясо. А Миша по молодости лет и с аппетитом хронопутешественника из тощего будущего взял все – от салата до мяса с пюре.

Ужиная, они беседовали. Миша поделился своими знаниями по медицине.

– В принципе, можно почти все, – сообщил он, – надо только учитывать свой возраст и состояние здоровья. Умеренно выпивать, курить одну – две папиросы в сутки, употреблять мясную пищу. Но в случае болезни или обострение хронического недуга необходимо переходить на умеренный режим.

Брежнева слова простонародного знахаря явно пришлись по душе. Он помолчал, доел борщ и принялся за второе.

– Ты кушай, – подвинул он салат из помидоров с луком, – хорошая пища. Мне уже не хочется, а тебе сам бог велел. А то может коньячку?

Не успел Миша отреагировать, как Брежнев скомандовал:

– Сережа, налей лекарю стакан коньяку.

Миша глазами показал, мол, наливай поменьше. Чекист также глазами показал, что нельзя – раз генеральный секретарь велел – значит надо выполнять.

Как же они любят выпить! Миша с тоской и некоторым испугом смотрел на стакан буроватой жидкости. Какой он после этого лекарь?

Примерно так он и высказался, аргументируя отказ. Брежнева этим пробить было сложно.

– Я помоложе был, однажды стакан водки принял, да еще целое совещание провел. А ты тут жалуешься. Пей, давай! В твои-то годы литрами надо пить.

Под понукания Брежнева и поощрительными взглядами окружающих Миша кое-как принял на грудь коньяк. Весь стакан. И хотя он периодически закусывал мясом и салатами, но к концу стакана в голове зашумело, а попадающие в фокус раздваивались.

Кажется, ему пора убираться в свое временное жилище и провести экстренное отрезвление.

Он кое-как поднялся и попытался зафиксировать свое вертикальное состояние. Не с первой попытки, но это ему удалось. Брежнев, увидев, что лекарь тоже закончил ужин, громко поблагодарил столовских работников.

– Леонид Ильич очень вежлив и всегда ценит труд работников, даже уборщицу или кухарку, – с уважением сказал незаметно подошедший Алексей, беря пьяненького лекаря, – всем бы быть такими вежливыми.

Миша под влиянием такого поведения генсека и под влиянием коньяка также промямлил нечто вроде благодарности. Впрочем, на его слова уже никто не обратил внимания. Не велик чин, чтобы отвечать ему. Ходят тут всякие пьяненькие. Ну, нет так нет. Наше дело сказать спасибо.

Брежнев уже отошел от стола, но у выхода задержался, разговаривая с охранником. Миша поспешил, с трудом сохраняя равновесие. Невежливо (как минимум) заставлять ждать такого чиновника. Ведь очевидно, что генсек ждет именно его.