Бои в застое

И Брежнева серьезно злило то, что все от него чего-нибудь требуют или просят, но для него ничего существенного не делают. Даже медики, которым это положено по должностным обязанностям. Целое медицинское управление существует – четвертое (кремлевское), куча народу во главе с академиками и докторами наук. Масса ученых с лауреатскими значками. А толку? Как болеет у них генеральный секретарь партии, глава страны (!), так и болеет и всем хоть бы хны. Приходиться вон ко всяким шарлатанам обращаться.

Брежнев понимал, что несправедлив к своим служащим в белых халатах, и к этому парню (не такой уж он и шарлатан, если послушать Юрия) но ничего сделать с собой не мог. И потому, чувствуя себя немного виноватым, был с Мишей вежливей, чем обычно. Хотя и в повседневности не позволял быть грубым или чванным к простым людям.

Миша, поздоровавшись, постарался быть таким рубахой-парнем. Веселым, но не хамоватым. Легко вступал в разговор с Брежневым на любую тему, мог рассказать по случаю веселый анекдот, внимательно слушал собеседника и заразительно смеялся в ответ на пикантную историю.

И на этом внешнем фоне он внимательно присматривался к пациенту и минут через двадцать был готов указать на причины давления. Диагноз, конечно, не профессиональный, в отличие от врачебного прогноза нынешних специалистов, зато базируется на достижениях цивилизации ХХII века.

Времени у него осталось мало – минут десять и его лечение может быть закончено, не начавшись. Пришлось дать пациенту досказать охотничью байку, до которых Брежнев был большим охотником. Выслушать, посмеяться вместе с ним, прокомментировать ее мораль. Подождал, пока он отсмеяться.

И только после этого плавно перейти к состоянию здоровья вождя, рассказав по этому поводу приличествующий анекдот-историю.

По представлению Миши у большого босса (как он говорил про себя), пока серьезных проблем у Леонида Ильича не было (разумеется, с учетом возраста и прошедшего жизненного пути). По крайней мере, серьезных поражений важных органов, да и не очень, если так можно выразиться, поскольку вообще не важных органов в человеческом теле нет. Даже знаменитое косноязычие Брежнева еще особо не выражалось.

Все это в очень дипломатических выражений Миша высказал и выразил мнение, что повышенное давление можно согнать постепенно за пару суток. А при удаче и стабильной погоде и за сутки.

Брежнев оживился:

– Мне тут медики страшилки рассказывают. Это болит, то болит. Все запрещают. Есть нельзя то, это. Пить нельзя, курить нельзя.

Оптимизм Леонида Ильича был бы куда менее умеренный, если бы Миша рассказал всю имеющуюся информацию. Хотя тяжелых болезней у старика не было, но возраст и общее состояние здоровья постепенно способствовали их появлению. Собственно, осталось менее года до инсульта. А ничего серьезного не делается. И врачи борются сквозь рукава с повышенным давлением, и сам Брежнев со своими вредными привычками способствует нарастанию кризиса. И речь идет не собственно о курении и злоупотреблении спиртным. Наркотики! Вот якорь, который тащит его на дно. Но говорить об этом ему бесполезно, надо лечить.

Такие вот не очень приятные мысли бродили в голове экстрасенса под аккомпанемент слов генсека. Но все рано или поздно прекращается.

Брежневскую сентенцию о строгих коновалах-медиках прервал аккуратный стук в дверь. Не так громко и грубо, как самому Мише. Это все-таки глава страны, а не деревенский/простонародный знахарь.

– Леонид Ильич, – охранник был Мише незнакомый, но чем-то похожий на предыдущего Алексея, – приглашают ужинать.

– Да? – Брежнев немного замялся. И ужинать надо, и разговор очень интересный. Охранник, дождавшись, когда Брежнев отвлечется, подмигнул Мише, намекая, что и ему достанется ужин за другим столом, а там, если получится, можно и продолжить. Но глава партии решил по-другому:

– Видишь, ужинать зовут. Тебя там, конечно, с другими накормят. Ребята мои в этом отношении вежливые. А пойдем-ка лучше со мной поедим. За одним и поговорим о моих делах.

Охранник скривился. В СССР в это время охрана высокопоставленных чиновников выполняла, помимо прямых обязанностей, еще массу других заданий. С ухудшением здоровья Брежнева, помимо врачей и медсестер, они серьезно начали заниматься наблюдением за сохранением его состоянием.

Брежнев мимику заметил, прокомментировал:

– Ладно тебе, Сережа, кукситься, о здоровье и поговорим. А ты морду не криви, а лучше позвони на кухню и сообщи, что со мной будет гость. Сегодня я буду ужинать не у себя в апартаментах, а в столовой.

После этого охранник Сергей, разумеется, сразу снял свои молчаливые протесты. Раз хозяин принял решение, то надо только выполнять его. Он четко повторил приказ и вышел в коридор – выполнять.

Через пару минут неспешно отправился на первый этаж Брежнев, ведя за собой Мишу и продолжая разговор на важную для него тему: