Бой на вылет

— Благодарю покорно, меня и в газете неплохо кормят, — отвечаю привычно. — К тому же на государственную службу у меня идиосинкразия. При всём уважении к службе.

— Что-что у тебя на государственную службу?

— Извини. Организм у меня её не принимает. Что тут стряслось, поделитесь?

— Ты ж всё равно не отстанешь. Как та идио…синкразия, — Яруч хоть и с запинкой, но точно повторяет незнакомое слово. — Смотри сам. Только руками ничего не трогай, и пятнадцать минут тебе на всё про всё. Два тела здесь, детские трупы в других комнатах. А я, пожалуй, выйду, покурю.

Два тела я заметил сразу, как вошёл. Теперь посмотрел внимательней.

Мужчина и женщина на широкой семейной кровати. Видимо, муж и жена. Он в пижаме, на ней ночная рубашка в мелкий цветочек. Лица и кисти рук белые, как стена, ни кровинки. Лежат спокойно, укрытые по грудь одеялом, словно продолжают спать. Теперь уже вечным сном. Не старые ещё, до сорока.

Оглядываю спальню. Следов борьбы и последующего грабительского шмона не видать. Пара ящиков дорогого туалетного столика не задвинуты до конца, и распахнуты дверцы платяного шкафа, но это наверняка Яруч шерстил — проверял, что пропало из ценных вещей. Крови тоже не заметно. Снова перевожу взгляд на мёртвых. Отчего они умерли? Стоп. А это что?

Подхожу ближе, склоняюсь над кроватью, всматриваюсь. На шеях трупов — небольшие круглые аккуратные ранки. По две на каждой в районе сонной артерии. Как будто… Фу ты, ерунда какая-то.

Вопросительно смотрю на врача.

— Да, — кивает он. — Первичный осмотр показывает, что смерть наступила вследствие большой кровопотери. Очень большой. Такое впечатление, что кровь…э-э… откачали. Как раз через эти раны.

— Или отсосали, — говорит фотограф, складывая штатив. — Хотя меня, конечно, никто не слушает.

— О, чёрт, — говорю. — Вы это серьёзно?

— Куда уж серьёзнее, — отвечает фотограф. — Там, в комнатах, ещё три трупа. С точно такими же дырками на шеях. Мальчик и две девочки. Они даже проснуться не успели, как и мама с папой. Вы знаете, что по некоторым данным вампиры не просто сосут кровь, а сначала через свои клыки, как змеи, впрыскивают специальное парализующее вещество, яд, который невозможно обнаружить современными лабораторными методами?

— Первый раз слышу, — говорю искренне.

Я и впрямь первый раз слышу. Зато прекрасно вижу, что фотограф напуган. И сильно. Хотя держится — профессионал, как-никак.

— Такое возможно? — спрашиваю у врача. — Я не о вампирах, о веществе, которое нельзя обнаружить.

— Всё возможно в наш сумасшедший век, — пожимает тот плечами.

— А когда примерно наступила смерть?

— Между тремя ночи и четырьмя утра.

— Самое глухое время.

— Да уж…

На мёртвых детей смотреть не хочется, но я себя заставляю — мне нужно видеть и общую картину, и детали. Это не мои дети и даже не мой мир, но от этого не легче… Поспешно выхожу на галерею за глотком свежего воздуха. Квартальный в прихожей уже проснулся и, хлопая глазами, смотрит на меня.

— Посторонним запрещено, — произносит он голосом, в котором, впрочем, не чувствуется должной уверенности.

— Всё нормально, господин полицейский, — сообщаю доверительно. — Мне можно.

На галерее Яруч курит уже вторую папиросу — затоптанный окурок первой валяется на дощатом полу. Под диктовку сыскаря я записываю данные погибших — имена, фамилию, возраст, род занятий. Обычная семья, не бедная, но и не богатая, пользовалась уважением соседей. Честные налогоплательщики, как сказал бы мой шеф.

— И что ты обо всём этом думаешь? — спрашиваю.

— Не для печати?

— Договорились.

— Тухлое дело. Ни следов, ни мотивов. Соседи ничего не видели и не слышали. Внизу, в дворницкой, собака живёт. И та не залаяла. Дворник говорит, чужого чует за двадцать шагов. А тут — ноль, ухом не повела.

— Деньги, драгоценности, дорогие вещи?

— Всё цело. Во всяком случае, на первый взгляд.

— Месть?

— Пока не знаю, — покачал головой Яруч. — Буду копать.

— А как преступник проник в дом?

— Судя по всему, через дверь. Но не с помощью отмычки. Или ему открыли сами хозяева, или у него был ключ.

— Вампир, я слышал, сам войти в дом не может. Нужно, чтобы его пригласили.

— И ты туда же, — вздохнул сыскарь. — Дешёвой сенсации, что ли, ищешь? Не ожидал от тебя. Какие, на хрен, вампиры в наш просвещённый век? Я двадцать лет в угрозыске и ни разу не встречал никаких вампиров.

— Я тоже, но…

— Грег, — он посмотрел на меня глазами, в которых мерцала сталь, — я тебя уважаю, поэтому скажу один раз. А ты запоминай. Ни вампиров, ни оборотней, ни злых колдунов и ведьм, ни прочей мистической чешуи не существует. Всякое преступление совершает человек. Да, иногда оно бывает настолько чудовищным и запутанным, что впору поверить в сверхъестественные силы. Но это от слабости. Надо просто как следует напрячься и найти истинную причину и настоящего виновника. И, поверь, виновником этим всегда окажется человек. Всегда.

— А как же нераскрытые преступления?

— Нераскрытые преступления — это те, на которые у полиции не хватило сил и времени.

— Или желания, — усмехнулся я.

— Или желания, — спокойно согласился он.